[dice=48400-1:30:7:Эдель вновь пытается вспомнить кибертронский.]

Швы немедля заболели, стоило Претендору взять её на руки, но благо не один не разошёлся. Поморщившись, Эдель растянулась на ладони, которая теперь вновь была тёмной и мягкой. Никакого металла, никакого подсознательного чувства угрозы, правда, от Полумеха и так пахло металлом, но так всё равно почему-то было спокойнее. Внимательно слушая Претендера она изучающее ощупывала лапой тёмный материал. «Трансформа, значит, её можно менять?» - обрадовалась Эдель перестав дёргать пальцами материал на его ладони. – «Нужно будит непременно сменить свою, она совершенно бесполезна…» - мысленно вздохнула она, продолжая внимательно и жадно слушать. Вот только у Ксеноморфа было своё мнение о том, что из её двух обличий альтернативный режим. Здесь её ждало разочарование... - «Стало быть, единственное, что ему нужно от него облика это польза? Он не пытается претвориться кем-то и спрятаться? В нём действительно ничего нет от Дронта, но… но во мне есть, а Трансформеров я совсем не помню. Может он ошибается? Может быть, я всё таки не Трансформер?...» - Меж тем Претендер остановился. Эдель подняла голову и взглянула на панель лифта, решив на время отложить решение столь сложного вопроса. Следовало выслушать Полумеха и только потом всё тщательно обдумать.
Искателя она ощутила из далека и тут же напряглась, повернув голову в сторону коридора из за которого должен был вылететь неизвестный. Агрессии в нём она не ощутила и просто сочла за большую техно-органическую птицу, случайно залетевшую в логово. Так порой бывало, хотя крайне редко, ульи обычно обходило стороной, а незнакомцев быстро и слаженно отлавливали. То, что птица оказалась, как и они, полумеханической уже не удивляло. Она не помнила такой формы жизни, но раз уж сама была такой и встретила ещё одного полумеха, так почему бы не встретить ещё и третьего? А вообще Искатель заставил её понервничать, ведь это вполне могла быть хищная птица. Такая крупная осыпь наверняка не откажется полакомиться молодняком.… Однако Ксеноморф ничего не предпринял, решившись, доверится Претендеру. Продолжая внимательно слушать, она приковала свой взгляд к необычному созданию, влетевшему в лифт. Тот умел стрекотать почти так же как Чужие, но смысла в его стрёкоте Эдель не видела. От разглядывания экзотической птицы её отвлекло слово «красота». Эдель хотела было возразить, но решила не перебивать Дехсета. Красота… Смысл этого слова она знала, но стремление к нему не испытывала. В диком мире нет времени обращать внимания на свою внешность, там есть множество более важных вещей. Пожалуй, это роскошь доступная не многим видам. Эдель не видела смысла в красоте. Но всё же она ошибалась думая, что дикому миру забота о внешности чужда. Многие звери заботились о своей внешности, она была важна для привлечения партнёра, но Чужие не были из их числа. И подобное казалось ей излишней роскошью. Что же, может она поймёт… позже.
Меж тем Претендер замолчал и, немного выждав, дабы убедится, что тот снова не заговорит, Эдель вновь обернулась к экзотической птице.
- Кто ты? – прострекотала Эдель на своём языке, ожидая, поймёт её птица или нет.
Когда Дехсет остановился, Эдель вновь оторвала от неё взгляд и посмотрела на большие двери перед ними. Ещё мгновение и они распахнулись, обнажая чёрную бездну и пару самых ярких звёзд, но сканер говорил ей о том, что там гораздо больше, чем пустота, а оптика стремительно перестраивалась под новое освещение. В одно мгновение её затопило целое море различных чувств. В начале она ощутила  волнение в голосе Полумеха, биение его искры выдавало тревогу и… и что-то ещё. Само слово – Кибертрон, мало что значило для неё, но вот облик, представший перед нею вместе с этим странным набором звуков, будил странное ощущение. Ксеноморф отвлекся, пытаясь проследовать по тропе проложенной странными ощущениями, но никак не мог вспомнить. Нечто словно вертелось прямо перед оптосенсорами, но его никак не удавалось разглядеть. От этого делалось противно. Меж тем Дехсет начал рассказывать о городе, в котором они находились, и она тут же бросила свои попытки, боясь упустить хотя бы слово. Тёмные окуляры принялись изучать измученные войной здания и сам Кибертрон. Особо занимательной частью пейзажа действительно оказалась башня. В таком положении она казалась крупкой и слабой, казалось ещё одна секунда и её конструкция пошатнётся и раздастся оглушительный грохот падения. А вокруг была тишина, плохая тишина, грустная, противная, липкая тишина. Даже будучи галлограммой Кибертрон завораживал. Интересно, каково было на самом Кибертроне? Наверно грустно… Дехсет как раз заговорил о войне, и Эдель отвела свой взор от мрачной картины разрухи. Слабый свет звёзд неуверенно бликовал на оптике и хитиновом панцире молодой Королевы. В тех местах, где не было швов, шрамов и повреждений. Вообще у неё был достаточно блестящий хитиновый панцирь точно чёрная гладкая ваза ловящий множество рефлексов из окружающего мира. Такой же, как и её оптика в этой темноте почти превратившаяся в два пугающих провала. Безжизненную темноту её глаз оживляли лишь те же звёзды. Два тёмных обсидиана повернулись к Претендеру и внимательно посмотрели в его тускнеющую оптику. Последнее что она ощутила, войдя в комнату это его печаль. Она отразилась на его лице и оптике, в биении его искры и степени напряжённости корпуса, отразилась в его запахе, который она тут же запомнила. Это было совсем не сложно, он так явно источал боль утраты что его можно было почувствовать отключив больше половины сенсоров. Вникая в его состояние Эдель сама, неожиданно для себя, ощутила тоску и печаль. Ксеноморф тут же поник, печально прикрыв крупные окуляры и склонив голову на бок. Любовь, которая могла быть между мужчиной и женщиной, ей так же была неведома. Королевы знали, что такое любовь и забота, но то была любовь к своим многочисленным чадам. Но зато она всё равно знала тоску и боль потерь, потому что их знали другие Королевы. И она искренне, без всякого притворства, прониклась его болью так же сильно как своей собственной. Точно домашний кот, до селе остававшийся равнодушным, вдруг почуял печаль хозяина и сам заскорбел о неведомой утрате.
Эдель присела и подобралась, внезапно почувствовав себя совсем маленькой, в груди возникло неприятное щемящее чувство. Нечто тяжёлое и неосязаемое потянуло грудную пластину вниз, и у основания горла тут же возник неприятный комок. Кибертрон окрасился в ещё более унылые грустные тона, словно тоже сочувствовал. Сочувствовал и хранил торжественное молчание. Эдель ощутила, как её коснулись длинные пальцы, одетые в тёмные перчатки. Одно неосторожное движение и швы отдались бы болью, но эти касания оказались лёгкими и приятными. Даже учитывая малую чувствительность метало-хитинового покрова. Что-то изменилось в ней в эту секунду, она почувствовала это, точно щелчок где-то внутри. Внезапно Дехсет сал ей очень дорог, хотя бы на это мгновение. Королевы никогда не испытывали подобных чувств, они редко сострадали кому-то постороннему. Вернее никогда не сострадали чужакам, а боль Дронтов была их собственной. Они никогда не оказывались в сложных эмоциональных состояниях и отношениях. Все это было ново для неё, абсолютно незнакомо и немного пугающе, как и всё неизвестное. На какое-то мгновение Эдель разозлилась на незнакомцев. Глупая смерть без боя. Зачем они погубили себя, если знали, что по ним будут так тосковать? Это было эгоистично с их стороны и не продуманно, да как они посмели так поступить!? Но злость длилась лишь краткое мгновение. Она попросту не могла долго злится, пока Дехсет находился в таком состоянии.
Ксеноморф встал на лапы и неспешно двинулся вверх по его манипулятору, ускользая от длинных пальцев Претендера. Какое-то время они ещё могли нащупать длинный тянущийся за ней хвост, но и он через некоторое время оказался вне досягаемости. Эдель тянуло вверх, к его грудной пластине, за которой скрывалась тоскующая иска. Источник, как ей казалось, его боли. Подобравшись поближе, Ксеноморф протянул лапу и упёрся растопыренной пятернёй в его тёмный бок, точно это должно было как-то унять его боль. Может напомнить, что он не один? Или сказать, что она тоже сочувствует ему? Эдель не знала, она просто сделала то, что считала нужным.
- Не печа-альс-ся об уш-шедш-ших. Они всегда с-с на-ами хоть мы их и не видим-мс. Мы храним-мс их-х внутр-ри с-с-себя, и они могу с-слыш-шать нас-с, когда мы говорим-м о них-х. Какой-то с-своей час-стью они ж-живы пока мы помним-мс о них-х и говорим-мс. Но они печ-ша-алятс-ся, когда ты тос-скуешь по ним-м, ибо з-знают что причиня-ают тебе боль. Х-х-хотя, не печалитс-ся о них-х тож-же нельзя, ибо они дороги нам-мс, но они не х-хотят, что бы мы ж-жили болью утра-ат и прош-шлым. Они х-хотят, что бы мы двига-алис-сь да-альш-ше. – Голос Ксеноморфа наполовину преобразился. В нём чувствовалась скорбь приумноженная скорбью потерь других королев. При этом голос её внезапно стал почти чистым и засквозил, хотя она и продолжала коверкать кибертронский язык. Если бы претендер посмотрел на неё, он бы увидел что два чёрных провала в хитиновом панцире, налились молочным светом. Свет этот совсем не давал постороннего света, точно весь был заключён внутри окуляр. Эдель делилась с ним важной истиной, которая досталась ей от Королев. Говоря «мы» она имела в виду своих предшественниц и себя, хотя Претендер легко мог стать частью этого «мы», если бы захотел принять эту истину. По крайней мере, эта истина была важна для неё, может она пригодится и Претендеру? Может она утешит его? Ксеноморф договорил, и его окуляры погасли, вновь наполняясь наступающей со всех сторон чернотой, а свет, утопая где-то в глубине её черепа. Однако она продолжала смотреть на Претендера и не стала отнимать от него лапы. Теперь её голос звучал почти как обычно, просто очень скорбно и печально. – Ес-сли хочеш-шь, рас-с-скажи мне вс-сё что сочтёш-шь нуж-хным-с.

Эдель выслушала, запомнила и прекрасно поняла позицию Дехсета. Однако, она с ним не согласилась. Претендер упускал элементарную вещь. Помни Эдель в полной мере кто такие Кибертронцы она бы удивилась, что он этого не видит. А раз уж малышка была Королевой, которая в будущем должна будит возглавить улей, ей непременно нужно было его просветить! Претендер довольно скоро пришёл в себя, и на искре Ксеноморфа тоже отлегло, хотя всё ещё оставался неприятный осадок.
Эдель помолчала пытаясь подобрать наиболее точное сравнение. К сожалению не знакомая со словом «идея» и имея коллективный разум внутри улья, простая задача оказалась намного сложнее. Тем временем Претендер прижал её к себе и прыгнул вниз. Швы тут же заболели тупой, неприятной болью и маленькая Королева тут же поморщилась. Вокруг царила разруха и шум, а темноту разрывали вспышки и грохот. Сквозило в этом что-то знакомое даже для разума Чужого, но оно было слишком отдаленным, что бы вспомнить об этом и о странным беспокойстве который внушал металл. Эдель впервые в жизни увидела, как кого-то убивают при помощи оружия. Никаких зубов и когтей, просто сгусти энергии и метал разрывающий противника. Это было… так удобно. Нет необходимости подпускать противника близко или самой подходить к нему. Интересно, с какого расстояния способны достать эти штуки? К тому моменту как Претендер поинтересовался у нее, не хочет ли она пройтись она уже сама загорелась идеей посмотреть на побоище поближе. Было в этой иллюзии ещё кое-что, что Полумеху было недоступно. От улицы помимо угрозы несло кое-чем ещё, от неё шёл запах лёгкой и раненной пищи. Не удивительно, что малышка тут же ощутила, что хочет, есть, ещё бы на восстановление ран организм расходовал кучу энергии. Но это может чуть-чуть подождать, вначале нужно было посвятить Претендера. Ксеноморф оторвал взгляд тёмных обсидиановых глаз от улицы и повернул продолговатую голову к претендеру.
- Я немно-ого-с с-старш-ше, чем каж-жус-сь, - прострекотала Эдель, решив вначале ответить на вопрос. – Мне пер-редала-ас-сь память вс-сех-х предыдущ-щих-х Королев-с. Эта память не с-соверш-шенна, долж-жно быть дело в том-с, что я наполовину с-с-состою из металла-ас. Тем не менее-с, меня мож-шно с-считать-с такой же вз-срос-слой, как любую Королеву, ибо я х-храню-с в с-себе её памя-ать. Не телом, конеч-шно-с, боюс-сь, пройдёт много вр-ремени-с, преж-жде чем я вырос-сту… - Эдель на какое-то мгновение поникла опечаленная последним фактом. Увы, пока она не вырастит, она не сможет получить всю причитающуюся ей силу, а значит, будит уязвима. Однако от Ксеноморфа скрывался один важный факт, в сравнении со спарками которые могли расти долгие ворны для неё этот процесс мог завершиться всего за пару месяцев. Для трансформера её рост был стремительным, но вот для Ксеноморфа непозволительно долгим… Но Ксеноморф не стал долго унывать по тому что исправить он не мог и вскоре вновь поднял взгляд. – Ты немного не понял-с меня, - Эдель тут же, без предисловий, переключилась на основную для неё тему. – Я не упоминала ни Юникрона-с, ни Праймус-са, кем бы они не были-с, ни з-загробную ж-жизнь-с. Я с-соглас-сна с тобой-с о том, как ты видиш-шсь с-смер-рть, но ты забываеш-шь, что мы неч-што больш-шее, чем плоть-с. Когда мы умир-раем-с наш-ш с-след всё ещ-шё ос-стаетс-ся в этом мир-ре, а раз он ос-стаетс-ся, знач-шит, мы не до конца-ас мер-ртвы-с. С-с-смерть, как и ж-шизнь ш-шире, чем тебе каж-жется, ты есть больш-ше, чем ты пр-редполагаеш-шь. С-странно, что ты этого не видишь-с. Когда кто-то умирает-с в улье с-с нами ос-стаетс-ся его памя-ать, его знания-с. Поэтому-с он живёт в на-ас-с. Мы знаем его, поэтому мы з-снаем, чего бы он х-хотел в с-случ-шае его с-смерти. Поэтому мы з-снаем, что он печ-салилс-ся бы о наш-шей гр-рус-сти и х-хо-отел бы, что бы мы ш-шли дальш-ше. Что бы понять, поч-шему они живы-с тебе с-с-стоит понять-с, что такое с-смер-рть и ос-сознать ч-што ты нечто больш-ш-шее. С-с-смерть – это конец-с, пус-стота. Везде где она-а-с нас-стигала-с Др-ронтов-с, их-х голос-са навс-с-сегда з-замолкали-с. Но есть пр-рос-сто с-смерть, а ес-сть полное з-сабвение-с. Когда от нас-с не ос-стаетс-ся и с-следа наш-шего сущ-шес-ствования-с. Как с-стё-рртые-с в прах-х без-сымянные ульи-с. Мы предполагаем, что они ес-сть, но мы не з-снаем, какими они были-с, и были ли вообщ-ше-с. Вот это и ес-сть с-смерть ис-стинная-с. Пос-сле с-себя ты оставиш-шь с-свои мыс-с-сли и с-стремления, з-сна-ания-с. Некто-ос мож-шет проникнутьс-ся этой мыс-слью и с-стр-ремитс-ся к ней или польз-соватьс-ся добытым тобою-с з-сна-анием-с. И вот когда некто-с будит с-с-стремиться к чему-то-с з-сараж-женный твоим пр-римером, тогда ты ж-живёшь за него-с. Твоё тело мер-ртво, но твой с-след всё ещ-шё ос-стаетс-ся в этом мир-ре, ты продолж-жаеш-шь на него, мир-р, воз-сдейс-ствовать. А раз это так-то ты ещ-шё ж-жив-с какой-то с-своей ч-шас-стью. Но когда тебя з-сабывают-с, ты дейс-ствительно-о-с умир-раеш-шь, ты больш-ше никак не можеш-шь влиять на мир-р-с. Это как память Кор-ролев-с, котор-рая ос-сталась-с во мне-с. Тебе с-стоило бы понимать-с такие элементар-рные вещ-ши-с… - последняя строчка не содержала ни упрёка, ни укора, ни усмешки и по тону была простой констатацией факта. Насмешничать и глумится, в полном понимании этого слова, Ксеноморф не умел. Более того у него не было даже такого желания. Всякого рода гадости оставались привилегией «вершины пищевой цепочки». Просветив Претендера по поводу своей позиции и, возможно, о том, что такое жизнь и смерть, Эдель перешла к последнему его вопросу.
Но на него отвечать она не стала. Высказавшись Ксеноморф отвернулся и, выбравшись из бережной хватки, вниз головой полез с Претендера на землю. По её мнению Претендеру стоило обдумать сказанное ею. Вообще весь этот монолог можно было свести к простому примеру об идее которую некто оставляет после себя и к которой стремиться. Эдакое дело жизни. Но никаких грандиозных идей в голову Королев, по крайней мере по её линии, не приходило. Так что и сравнить ей было не с чем.
Крючковатые коготки легко цеплялись за Претендера, точно та шла по вертикальной поверхности. При этом не оставляя на чёрной броне ни царапинки способной выдать её присутствие. У большинства органических созданий положение вниз головой вызвало бы неприятные ощущения, если не сразу тио со временем. У Ксеноморфов не было такой проблемы, так что неприятные ощущения были лишь в швах, которые беспокоила общая нагрузка. Будущая Королева осторожно слезла с его ноги, подавив желание спрыгнуть с голени вниз, дабы ускорить спуск, и рысцой понеслась дальше по переулку. Какое-то время её чёрный хитиновой панцирь ловил множество бликов, а ещё через мгновение она нырнула в густую тень и почти растаяла в воздухе. Что бы разглядеть прячущегося в темноте Ксеноморфа, требовалось много упорство или прибор ночного виденья. Решив что Дехсет слишком уж большой и заметный пусть и сильный, Эдель решила что лучше осмотреть неизвестную местность в одиночку. Подобравшись к краю переулка, она плавно скользнула в груду под груду сора и из под неё стала наблюдать за происходящим. Несмотря на банальность заметить Ксеноморфа в мусоре было нереально, разве что нарочно искать его с фонариком. Что-что а прятаться они умели на славу…

Отредактировано Edel (2012-08-18 12:17:10)

Эдель, какое-то время, с интересном рассматривала кибертронцев и бой в целом. Эти механоиды не походили ни на Дехсата, ни на неё, ни на Искателя что в свою очередь заставило её вновь усомнится в истинности её происхождения. Впрочем, может это какие-то другие механоиды? Или трансформеры бывают разными? Но на поле боя не было ни одного полуорганика! Или, быть может, к сражениям допущены только механические сородичи? Нет, тоже не верно, здесь были и гражданские…
Вообще не смотря на заманчивые запахи, есть ей расхотелось. Не то что бы дело было в бессмысленной резне, её она могла понять. Просто внизу шёл такой плотный огонь, что мысль об обеде с сожалением складывала свои крылышки.
- Они дер-р-рутс-ся за тер-рр-рритор-рию-с? – высказала свою догадку Эдель.
Собственно это было единственное, чем она могла оправдать всю эту резню. Бывало, ульи воевали между собой за место и, соответственно добычу.
- Ещ-шё я не виж-жу з-сдес-сь ни одного полумех-ха-с, в них с-совсем нет ор-рганики. И ты утверж-шдаеш-шь-с что я и ты одни из них-х-х-с? Тогда почему-с они с-с-совсем другие?

- Идею-с? – не поняла юная королева. Как говорилось ранее со словом «идея» она знакома не была, зато, немного подумав, вспомнила подходящее, по её мнению, слово. – То ес-сть какой-то идеал-с? С-с-слова? Вещ-шьс-с? – Эдель некоторое время помолчала недоумевая. Действительно как можно драться за то что, по сути, не существовало? Другое дело территория и еда. Нет, разум ксеноморфа, пусть и гибкий, всё равно не мог принять такую глупость, не мог понять такой образ мысли. И естественно, он старательно искал вполне материальную выгоду, и немного поразмышляв, кажется, нашёл лазейку. – А ч-што получит-с победитель-с? – Вторая часть его слов была более понятной, но всё равно вызвала бурную реакцию и очередной приступ недоумения. Так что Чужая погнала второй ряд вопросов, даже не дождавшись ответа. – Поч-шему-с они нас-с-с ненавидят-с? Поч0шему-с они ненавидят-с меня? Они ведь не з-снают меня, они не видели меня-с, как они могут ненавидеть-с-с? Ненавис-с-сть с-сильное чувс-ство, оно  не мож-шет р-родитьс-ся за с-секунду. Мож-шет, ты путаеш-шь его с-с отвращ-шением? – предположила малышка. – К тому ж-ше я р-родом из этих мес-ст, как Кибер-ртр-рон мож-шет быть моей р-родиной-с, ес-сли я р-родилас-сь з-сдес-сь? И… что такоес-с Ис-с-скр-ра?...

Когда Дехсет прервался, раздумывая как бы ему получше объяснить что такое Искра, Эдель наконец-то смогла обдумать его слова. Претендер представил её достаточно большой объём информации, но от этого вопросов становилось лишь больше. К примеру – почему кибертронцы просто не смогли пойти каждый своим путём, кто такой Тандервинг и почему они судят по одному ему всех претендеров. Сколько вообще претендеров? Где они? Не разумнее ли найти их и объединится, создать свой улей и развиваться отдельно от обычных кибертронцев? Почему погибшие на башне повели себя так неразумно? И кто такая эта загадочная она, которую упоминал Дехсет? Как Эдель появилась, почему она не такая как искролог если они оба претендеры? Все эти вопросы непременно превратятся в снежный ком и вскоре обрушатся на претендера. И будут продолжать рушится, пока ксеноморф не узнает ровно столько, сколько знает о Кибертроне претендер. А когда это случится, Эдель немедленно начнёт выпытывать из него, где она сможет получить ответ на очередной свой вопрос. Зачем её это? Да просто, потому что она хотела это знать, это и многое другое. Если она одна из них она обязана знать, хотя бы что бы понять насколько она одна из них и хочет ли она вообще бить трансформером. Впрочем, этот шквал вопросов начнётся не сейчас, немного позже, сейчас ей нужно было обдумать произошедшее. В словах полумеха она всё же разглядела понятную ей логику. Кибертрон, трансформеры боролись за Кибертрон – это было понятно. Но почему они не остановились когда их планета начала истощаться? Зачем биться за то, что разрушено? Может они делали это из привычки? Тем мне менее это понятнее. И Тандервинг… это тоже понятно.
Затем Дехсет заговорил об искре и у неё появился ещё ряд вопросов. Но вот слова про смерть она усвоила легко и быстро. Усвоила и запомнила, раз и навсегда…
Немного помедлив ксеноморф выполз из под груды мусора и подошёл к претендеру.
- С-с-сегодня был с-слож-шный день, - задумчиво прострекотала Чужая. – Мне нуж-ш-шно подумать-с и отдох-х-хнуть, но я буду не проч-шь-с пр-рогулятьс-ся по Кибер-ртр-рону-с в др-ругой день и в более с-спокойной обс-с-становке-с. Это было бы… поз-снавательно. А с-с-сейч-шас-с я ус-стала и х-шочу ес-сть…
Ксеноморф оторвался от задумчивого созерцания пола и поднял взгляд на полумеха, готовый следовать за ним.