Проникновение втихую.
Обычное задание Джазза. Это моя разминка для игры на ТФОГе, написанная сколько-то лет назад. Ни намёка на глубинный смысл, это лёгкое чтиво. Вас ждёт экшен и немного юмора.
Рейтинг: Без ограничений
Вселенные: Мувивёрс Персонажи: Jazz
Жанр: Юмор
Размер: Фиклет
Источник: Мой фанфик
Направленность: Джен
Предупреждения: Нет
Число слов: 167

У Джазза затекли манипуляторы. И никакие уверения в невозможности сего события не могли его убедить. Автобот пошевелил сначала одной рукой, а затем и другой и сверился с наружными датчиками. Снаружи было весело. По показаниям приборов выходило так, что он уже вошёл в атмосферу и лишь отсутствие видеорецепторов на обшивке корабля лишало Джазза возможности лицезреть приближающуюся землю и части, отваливающиеся от корыта, выданного ему на миссию. На датчик температуры автобот предпочитал не смотреть вообще. Наблюдая, как бегут циферки, отсчитывающие последние километры до земли, диверсант с тоской подумал о том, что совсем недавно ходил на полировку…
Выбравшись из дымящегося агрегата, автобот помянул квинтов и осмотрелся. Он угодил в гористую местность, поросшую местным аналогом плюща. На небе мерцали три луны, а сквозь метеоритное кольцо, окружающее планету, можно было различить далёкие звёзды. Пока он не обнаружил ни десептиконов, ни цели своей миссии. Что диверсанта ничуть не смущало. Джазз активировал режим маскировки и двинулся в известном направлении. В нём автобот был практически глух и слеп, а так же был лишён возможности связаться с любимым начальством. Вот так, никаких исходящих сигналов. И если десы думают, что их радары им помогут – пусть думают так дальше, он не против.
Выровняв температуру корпуса с температурой окружающих скал, Джазз потопал на задание.
- Квинтово отродье! – выругался разведчик.
Он как раз преодолел половину подъёма, цепляясь за плющ, когда тому вдруг взбрело в… (Джазз пообещал себе по возвращении домой перечитать учебник по биологии)… ожить. Сорняк сиреневых оттенков заколыхался, задвигался и попробовал обвиться вокруг автобота. Тот прикинул перспективы и выхватил клинок. Вися на одном манипуляторе и упираясь ногами в скалу, он принялся отмахиваться от ползучего растения. Свою ошибку он осознал уже внизу.
«И с чего это десам в ЦП пришло разместить лабораторию в таком месте? Прячься, не прячься – всё равно ж достанем!» - думал диверсант, наблюдая со склона горы за притаившимся внизу сооружением.
Джазз опустил на оптику визор и воспользовался оптическим зумом, разглядывая постройку.
«Внешний периметр, вышки… А это кажись космодром. Неслабо устроились десептиконы. Действуем тихо и осторожно».
Лейтенант медленно двинулся вниз по крутому склону. Внезапно, из под его ноги выскользнул камень и покатился вниз, увлекая за собой ораву сородичей.
«Квинт, как же тут спуститься, не подняв шум? Стоп! Если ты выделяешься на общем фоне - переделай фон. Как там Оптимус говорил? Тихо и незаметно? Да без проблем! Сейчас здесь будет очень тихо!».
Установив заряды, Джазз трансформировался в небольшой серебристый глайдер - свою кибертронскую альтформу и попрощался с полировкой. Поднявшись повыше, он запустил взрыватель и с упоением наблюдал начавшийся обвал. Выждав несколько секунд, диверсант снялся с ручника и устремился вслед начавшемуся оползню. Глайдер, парящий в пятидесяти сантиметрах над поверхностью земли, залетел в образовавшиеся пылевое облако и тут же врезался в какой-то булыжник. Вспомнив самые замысловатые кибертронские ругательства (поскольку Земных он тогда не знал), Джазз принялся неистово маневрировать, принимая на капот скачущие по горе камешки…
«Вот так – тихо и незаметно» - подумал лейтенант выбираясь из-под завала. Он поднялся на ноги и оглядел плоды рук своих. Ограда покосилась и была проломлена и, сбив магнитным импульсом ближайший датчик, Джазз легко перебрался через неё и заглянул на базу. Из внутренних помещений выбегали немногочисленные десептиконы и направлялись прямо к диверсанту. Спрятав свою рогатую физиономию и цепляясь за край стены, Джазз пополз вбок и через минуту перемахнул во внутренний двор. Пока внимание противника было привлечено случившимся обвалом, диверсант сумел проникнуть в лабораторию.
Быстро шагая по ярко освещённым коридорам центра исследований, он прикидывал, сколько у него осталось времени. Вскоре Джазз добрался до банка данных и установил бомбочку, выданную ему начальством в нагрузку к обычному снаряжению. Закончив с этим, он направился к выходу.
- Я не могу работать в таких условиях! – раздалось из-за поворота. – Мне обещали спокойную обстановку и защиту!
- Это обычный оползень, мои парни сейчас разберут завал и починят стену…
- Это безобразие! Я намерен…
Голоса приближались, и Джазз не придумал ничего лучше, чем скрыться в ближайшей комнате. К несчастью, это оказалась не комната, а лаборатория и диверсант на секунду замер на месте, не зная, где спрятаться. Затем он побежал к виднеющейся неподалёку двери. И вновь ему не повезло – он оказался в небольшой комнате с панорамным окном на какую-то установку. Выглядела установка так, как будто ею собирались как минимум взорвать планету и Джазз про себя обрадовался, что через пять минут тут всё взлетит на воздух.
Беседующие десы тем временем вошли в предыдущий зал и диверсант вновь заметался, не видя укрытия, ибо в контрольном пункте, куда он попал, прятаться было негде. Двери открылись…
- Он будет работать через десять мегациклов и не циклом раньше!
- У тебя пять мегоциклов. Если аппарат не будет готов – сам будешь отсчитываться перед Мегатроном – с этими словами десептикон вышел из контрольного центра.
Его собеседник, поскуливая от ненависти, занялся делом. Внезапно позади раздался какой-то скрип и обернувшийся учёный едва успел заметить падающего на него небольшого серебристого робота, как вылетел в оффлайн.
Поднимаясь с лицевой пластины отрубившегося трансформера, Джазз пулей выскочил наружу.
Затормозил лейтенант только перед выходом, где маячил слоняющийся без дела силуэт одинокого часового. Автобот воспользовался нагрудными динамиками и фарами, имитируя аварийную сирену.
- Всем внимание, установка дестабилизировалась и может рвануть в любую секунду! Всеобщая эвакуация! – прозвучал голос учёного, сымитированный диверсантом.
Как он и ожидал – постовой не стал выяснять детали и банально сделал ноги. Его примеру последовал и лейтенант. А буквально через полминуты прогремел взрыв.
Спустя пару местных суток, скрываясь от вражеских поисковиков, Джазз добрался до родимого корыта и под покровом темноты покинул планету. Так окончилось рядовое задание диверсанта.

Двуликий

Размышления Старскрима о масках и двуличности.
Рейтинг: Без ограничений
Вселенные: Movieverse Персонажи: Starscream
Жанр: Бессюжетные
Размер: Фиклет
Направленность: Джен
Предупреждения: Без предупреждений
Количество слов: 302

«Мы все любим носить маски, и не можем иначе. Люди в этом плане весьма парадоксальны. Они возвели этот принцип в ранг обычая, весёлого праздника. Только те маски, что они одевают на Хэллоуин и балы куда грубее и примитивнее тех, что они носят в повседневной жизни».
Старскрим плавно скользил сквозь бездонную черноту, усыпанную звёздами. Иногда в Искре Тирана Небес, закалённой во множестве битв, просыпалось странное чувство пустоты и отстранённости. Тогда он улетал. От тех, кто вроде бы не враги, но и друзьями могут называться лишь после пяти-семи кубов крепкозаряженного. От проблем и стремлений, от гонки к власти, от войны и интриг. От того, что составляло его жизнь. От своей сути. И просто летел, куда несли его крылья.
«Крылья сикера – крайне чувствительная область, наполненная сенсорикой и густым плетением нейросети. В этом и заключается секрет их мастерства, ибо они ощущают малейшие изменения в атмосферных условиях» - вспомнил он небольшой отрывок из лекции, которую, по видимому, читали молодым аэроботам на одной из захолустных баз.
Бред и домыслы. И не удивительно, что базу ту они смели, как ветер сметает охапку сушёных листьев поздней осенью. Крылья Старскрима содержали в себе ровно столько нейросенсоров, сколько содержится в любом другом элементе его корпуса. Крепкие и монолитные, они служили сикеру надёжной опорой и легко выдерживали все перегрузки, во время самых виртуозных виражей.
Автоботы могут сколько угодно считать, что секрет его мастерства заключён в крыльях, хвостовом оперении или особых двигателях – это их дело, их ошибка, их же летуны, которые раз за разом пытаются метким выстрелом поразить «критические системы» Тирана Небес и неизменно падают на землю.
А секрет его был лишь в одном – он любил небо, но никогда не отдавал ему свою Искру до конца. Старскрим балансировал на грани: какая-то его часть желала власти, славы, свершений и побед, а другая… Другой просто нужно было летать. И в то же время, его Искра была едина. Не было внутренней борьбы и споров с самим собой, просто иногда доминировала одна часть Искры, а иногда – другая. Той энергии, которой обладал деятельный сикер ему хватало, чтобы удовлетворять все позывы своей Искры.
В этот раз, его крылья на время стали его сутью и уже ощущали лёгкую вибрацию воздушных потоков, ибо он вошёл в атмосферу Земли. Он бы мог разогнаться до запредельных скоростей и буквально за минуту-другую достичь поверхности. Благо, гравитационный щит примет на себя сопротивление атмосферы. Но не сегодня. Подчёркнуто неспешно и плавно, серый истребитель устремился вниз, к темнеющей вдали веренице облаков и пылающему лезвию заката.
Кибертронцы тоже любят носить маски. И не только для защиты лица. Вернее будет сказать, не все их маски призваны защищать хозяина от физических повреждений. У кого-то роль маски успешно играет само лицо. А кто-то это самое лицо стремится навсегда скрыть от взгляда остальных. Глупцы. Пожалуй, самыми яркими примером здесь будут их доблестный лидер и Саундвейв.
Старскрим усмехнулся. Обычно ему нравилось поносить Мегатрона и в мыслях, и вслух, но сейчас он мыслил неожиданно адекватно, без преувеличений и изъян. Он вспоминал ту первую речь их лидера, с которой всё началось. Голова у него тогда буквально раскалывалась от увесистого тумака, которым его попотчевал новоявленный Прайм. «Власть принадлежит сильнейшим» – так он говорил, и это было ложью, ибо власть принадлежала лишь ему, ему и Фолену. «Мы защитим наш дом» - и снова ложь. Но тогда он в неё поверил. О да!
Не просто поверил, он впитывал новые идеи их предводителя, как губка впитывает грязь, обильно омытую водой. Он пропитался ими и нёс их дальше, и дальше… Пока не начал осознавать, что войне нет конца, а их планета умирает.
И даже тогда, эти идеи определили ход его дальнейших мыслей. Мегатрон не справляется. Мегатрон слаб. Ему не место на троне вожака. И сикер предпринимал попытку за попыткой, с упорством, достойным Прайма, идя к намеченной цели. Окончательно же Старскрим разуверился в их великом вожде, когда воочию увидел того, с кого началась эта война. Фолен Великий, один из первых Праймов… дряхлая рухлядь на ржавом троне, опутанная шлангами системы жизнеобеспечения.
И чем больше он слушал эту развалюху, тем больше начинал понимать, что и им, и их лидером банально манипулировали с самого начала. Он не знал, да и не мог знать о том, как Протектор стал Лордом, но представляя себе возможности Фолена, предположил, что их многоуважаемому лидеру банально прочистили процессор. В итоге, он и многие другие последовали за парочкой свихнувшихся властолюбивых…
Сикер с воем нырнул в завесу облаков, прервав цепочку размышлений. Облака… вот то немногое на Земле, что безумно нравилось Старскриму. Он обожал их, преклонялся перед ними, трепетал так, как не трепетал, встречая куда более удивительные вещи в своих странствиях, в те далёкие времена, когда на Кибертроне царил мир.
Белоснежные, золотящиеся в лучах восходящего солнца, они расступались под действием гравитационного щита. Подумав, сикер снизил скорость и отключил заслон, окунувшись в приятную прохладу. Иной мир, пусть иллюзорный, но дарящий возможность побыть самим собой. Или тем, кем он был когда-то. Это было так давно, что иногда события тех дней казались ему сном, нереальной фантазией, порождённой болью войны. Но это было.
Власть и слава были той силой, что двигали Старскримом. Неконтролируемое, неугасающее желание жить: не существовать на изнанке мира, а действительно жить в самом его центре и так, как он того хотел, горело в его Искре вечным, всепоглощающим огнём. Он мог дарить тепло, но чаще обжигал, он мог осветить любую ночь, но зачастую, то был огонь пожарищ.
Сейчас же это пламя мерцало ровным, согревающим светом. И почему-то казались глупыми, совершенно ненужными и власть, и слава, и сила. Но громче чем когда-либо звучал зов неба и Старскрим мчался на этот зов, разрываясь между желанием продлить это странное ощущение и поскорее с ним покончить. Его мир как будто перевернулся с ног на голову, но сикер понимал, в тот миг, когда он вынырнет из белоснежной пелены, всё встанет на свои места, и его теперешние мысли будут казаться ровно такой же глупостью и бредом, каковыми сейчас он воспринимает большинство своих устремлений в реальной жизни. Но это после, а сейчас…
Следующие полчаса он провёл, играя с небом в догонялки. Он неизменно побеждал. Сейчас, пусть лишь на время, Старскрим стал самим собой. Тем исследователем далёких миров, который раз за разом ввязывался в новые авантюры из чувства любопытства, из желания увидеть иные миры, просто, чтоб летать. Кружась в восходящих потоках, десептикон ощущал, как его Искру переполняет умиротворение. Он блаженствовал в лучах солнца, падал и вновь взлетал ввысь. Полчаса и не минутой больше – столько ему определила злобная судьба.
«Как хорошо…уже ради облаков нам стоит захватить эту планету» - подумал Старскрим, опускаясь на скалистый островок и оборачиваясь в сторону восхода.
«Десептиконы носят маски. Ещё более ярким примером здесь будет незабвенный Саундвейв. Он превратил в маску своё лицо. Даже я не знаю, что скрывается в Искре этого шарктиконовго телепата. Он опасен. Я тоже часто одеваю маску. У меня их целый набор на все случаи жизни! Но можно ли сказать «он носит маску» тому, у кого на самом деле два лица?».
Старскрим присел на колено и заглянул в колышущуюся гладь воды. Солнце играло золотом на его крыльях. Поколебавшись, сикер изменил настройки чувствительности внешнего покрытия. Обычный кибертронец способен чуть ли не сутками плавать в кипящем масле, не испытывая особо неприятных ощущений. Он же, некогда бывший исследователем, был закалён и при необходимости мог без особых повреждений искупаться в лаве. Но сейчас Старскриму захотелось ощутить касание лучей той звезды, что подарила жизнь этой планете.
Купаясь в тёплом ласковом свете золотистой звезды, он провёл перед лицом когтистой ладонью. Отражение дрогнуло, поплыло, от накатившихся на берег волн. А когда они схлынули, на сикера из воды смотрело совсем иное лицо. Куда-то делась та уродливая маска, что была призвана устрашать его врагов. Вместо неё из воды выглядывало узкое, с точёными чертами прекрасное серебристое лицо со слегка выступающим подбородком и насмешливой улыбкой на тонких губах.
- Таким я был… и кем я стал? – с чувством прошептал Старскрим, любуясь игрой алых брызг в спокойном свете рубиново-красных окуляров.
Его губы тронула усмешка. Это его лицо было слишком слабым, слишком уязвимым. Ему досталось в первом же бою. Тогда, с трудом восстановив изящные черты, ремонтник посоветовал ему в бою носить маску. А вместо этого, Старскрим сделал себе второе лицо, достойное быть маской. О да, оно себя прекрасно оправдало! Враги научились бояться его гнева! Но со временем, он всё чаще забывал сменить лицо после битвы. И настал час, когда Старскрим решил, что пока не настанут более спокойные времена, ему не стоит снимать живую маску. Шли годы и вот, большинство его «товарищей» уже забыло, что у авиакомандующего когда-то было два лица. Сикер сузил окуляры и ударил по воде рукой, разбив отражение. Лицевые сегменты начали обратную перестройку, чувствительность внешней брони возвращалась в норму, как и Искра десептикона.
- Хватит с меня на сегодня – раздражённо произнёс Старскрим, поднимаясь и брезгливо стряхивая налипший на ногу песок. – То, что наши лидеры оказались недостойны не значит, что недостойны и проповедуемые ими идеалы. Эта планета, вся её красота будет моей! Власть над десептиконами будет моей! И когда я завершу эту бессмысленную войну на взаимное уничтожение, тогда…
Гулко заревели двигатели, вознося окружённый пламенеющим ореолом тёмный силуэт, с оптикой, пылающим адским огнём и лицом, достойным самого Сатаны.
-…и тогда наступит мир!
   
Постскриптум:
Все мы носим маски. И иначе нам нельзя. Маска обязана быть достоверной, чтобы в неё могли поверить остальные. Но остерегайтесь позабыть, что слишком правдоподобная маска может со временем заменить лицо, что скрывается под ней. И тогда, вы потеряете самое ценное, что есть в жизни – себя.

Из двух зол...

В последних выпусках Онгоинга от ИДВ, Оптимус Прайм сотоварищи преследует Гальватрона, стремящегося достичь Ядра Кибертрона, чтобы высвободить силу Сердца Тьмы. В это время, Мегатрон сдерживает натиск ужасного Д-Войда, существа родом из Мёртвой вселенной, стремящегося поглотить всё и вся. А что если... всё было бы наоборот? Мегатрон пошёл по следам Гальватрона, а Оптимус остался на поверхности, чтобы защитить своих автоботов и сразиться со злом?
Фанфик был впервые опубликован с анонимного аккаунта на Трансформерс: Фесте, проводимом на Дайрах.
Рейтинг: Без ограничений
Вселенные: Generation One Персонажи: Galvatron, Megatron
Жанр: Приключения
Размер: Фанфик
Направленность: Джен
Предупреждения: Смерть персонажа
Количество слов: 477

Кто видел лицо времени? Кто знает, не являются ли события сегодняшнего дня лишь повторением или нечёткой копией давным-давно написанного кем-то сценария? Мириады историй рассказывают нам о событиях, которые были описаны во времена зарождения мира, мириады кривых зеркал, отражающих… что? Они различны, но повествуют об одном: борьба добра и зла, хаоса и порядка, жизни удивительных существ, такие схожие по сути, но столь различные в мелочах. В одном из отражений Оптимус Прайм ведёт отчаянную войну за свободу и во благо всех мыслящих существ, в другом всё тот же Прайм, и та же война, но здесь в самом её центре находятся сравнительно небольшие роботы, наделённые необычной силой. Третье зеркало разбито, и Оптимус того мира является одним из самых ужасающих злодеев, которых только видели трансформеры.
Но большая часть отражений схожа, и различна лишь в мелочах. Взглянем на два из них. В обоих мы видим Кибертрон, мёртвый, искалеченный, покрытый руинами и скелетами зданий, обглоданных выпадавшими здесь ранее кислотными осадками. И сюда, к этому мёртвому миру, собираются нешуточные силы: автоботы, десептиконы, последователи Гальватрона и загадочный Ди-Войд готовятся разыграть финальную партию за владычество в этом мире.
Но вот, отражения расходятся. В одном, освободившийся из заключения на борту Омеги Суприма Мегатрон встречает порождение Ди-Войда, а Оптимус идёт вслед за Гальватроном к ядру планеты. На другой всё иначе: Прайм и его автоботы удерживают собранное из груд металлолома чудовище, в то время как Мегатрон следует за Гальватроном, всё глубже и дальше по подземным туннелям, во тьму, туда, где всё ещё бьётся живое сердце этого мира.
И вот, тьма сменяется ярким золотистым светом, что излучает огранённая сфера, парящая в овальном зале. Гальватрон уже у цели, уже поднята и наливается светом зловещая пушка, дабы нанести последний удар милосердия в живое сердце давно умершего мира… и уберечь всю вселенную от неуёмного аппетита ужасающего Ди-Войда. Но прежде чем грянул роковой выстрел, могучий удар отбрасывает Гальватрона к стене: Мегатрон не опоздал. Его противник поднимается и оба трансформера начинают кружить по залу. В их оптике – огонь, в их Искрах – решимость и непоколебимая уверенность в том, что они делают правое дело. И тогда, опасаясь стрелять в прямой близости от сердца Кибертрона, желая отвлечь врага и выждать момент для сокрушающей атаки, заговорил бывший гладиатор из Каона. Та, другая вселенная никогда не услышит этих слов, мы же, отринув рамки, заглянем за стекло и прислушаемся к этой занимательной беседе. Прислушайтесь… слышите, о чём они говорят?

- Сделаешь это, и твоя смерть будет столь долгой и мучительной, как и всё твоё бессмысленное существование! – рявкнул Мегатрон приближаясь к противнику. – Иди сюда, не прячься возле этой штуки, чем бы она ни была, сразись со мной, ты же воин! В этом случае, я обещаю тебе лёгкую смерть!
В ответ, Гальватрон лишь улыбнулся, но руку с пушкой опустил.
- Что ты знаешь о боли, глупец? Ты никогда не умирал. Я умер дважды, я ощутил на себе болезненное касание Его всепоглощающего голода. Я был пилотом первого Арка, я был посланцем Вселенной Смерти, я победил носителя Матрицы Смерти и овладел ею! Тебе ли учить меня, сопляк?
Оптика десептиконского лидера полыхнула огнём. Давно, очень давно, никто не смел так к нему обращаться. Но и достойного противника он, Мегатрон, не встречал уже многие века, нынешний Прайм не в счёт.
- Ты покусился на то, что тебе не принадлежит! Кибертрон мой! – громыхнул глас бывшего гладиатора.
- Можешь сгореть вместе с ним и той тварью, что сейчас убивает твоих воинов, Мегатрон – ответил носитель Тьмы и наставил свою пушку на лидера десептиконов.
Кибертрон. Как долго существовало это место? Оно прошло большой путь: от воплощения величия и славы трансформеров, до состояния гигантской свалки. От сверкающего алмаза в короне галактики, до отвратительного нарыва, сочащегося ржавчиной и кислотой. Он и сейчас был символом: разложения, упадка, смерти. И всё же, по его воле, по его замыслу, Кибертрон сослужит свою последнюю службу миру, избавив его от Ди-Войда. Ибо настало время перемен, наступает время нового рассвета. Наступает время, когда исполнится его судьба.
И всё же, он ощущал необычное родство с этим трансформером. Десептикон напоминал Гальватрону его самого, в юности, до того злосчастного и судьбоносного дня, когда он недрогнувшей рукой отправил первый Арк в самое сердце аномалии, скрывающей за собой Вселенную Смерти. Возможно, только по этому он ещё не уничтожил ядро планеты. Там, наверху, автоботы из последних сил сдерживали натиск Пожирателя, но у него ещё было время…
А Мегатрон пытался найти выход из потенциально безвыходной ситуации. Он должен был одолеть Гальватрона, но не мог допустить, чтобы пострадала сияющая золотым светом сфера, которая, несомненно, была жизненно важным устройством для функционирования всей планеты. Лидер десептиконов осознавал, что столкнулся с противником, не уступающим ему ни по силе, ни по воинским качествам и был вынужден тянуть время, дабы подобраться поближе для решительного рывка.
Эта планета принадлежала ему. Когда автоботы будут уничтожены, Кибертрон станет центром, опорой и величайшей драгоценностью его империи, железным кулаком, коим он будет держать за горло своих подданных. Отступить сейчас, утратить мир, за который он боролся так долго, так упорно, было недопустимо. Это место было пропитано силой, он чувствовал её, дремлющую в глубинах золотистой сферы. И славящийся своей невозмутимостью и хладнокровием лидер десептиконской армии ощутил, как начинает закипать энергон в его топливной системе.
- Твой Ди-Войд всего лишь груда мусора, он падёт, как до него пал Тандервинг, Жнецы и все прочие, якобы непобедимые, кто вставал на моём пути. Ты разуверился в собственном народе, кибертронец, ты так обезумел, что пытаешься уничтожить свой мир, испугавшись собственной тени! – иронично произнёс Мегатрон, наблюдая, как скривилось лицо его врага.
А тот ощутил ни с чем не сравнимое желание «спустить курок»: что-что, а играть на чужих чувствах Мегатрон умел, и он интуитивно нащупал такие слова, которые могли бы как можно сильнее задеть гордую Искру воина, которая, несомненно, теплилась в груди фиолетового меха. Соблазн прекратить всю эту беседу одним выстрелом был настолько велик, что Гальватрон пустил питание к системам его орудия, и в глубине его ствола начал разгораться фиолетовый огонь. Но он устоял. Выстрелить сейчас – значит признать поражение, а этого Гальватрон допустить не мог. И потому, вместо выстрела, он ответил:
- Ты так же близорук, как Прайм. Это место не значит ничего, оно лишь держит нас, как умирающая старуха душит в предсмертных судорогах собственное дитя, стремясь унести его за собой, за грань. Я был там, я знаю всё о смерти. И Ди Войд – её воплощение, квинтессенция уничтожения. Ты можешь убить смерть? Можешь? Тогда иди и попробуй, а я посмотрю, как твои останки присоединятся к созданному Ди Войдом колоссу. Эта тварь сожрала население целого мира, ни ты, ни я, ни все кибертронцы вместе взятые не смогут его остановить! Уничтожить его можно лишь здесь и сейчас, пожертвовав Кибертроном. Взгляни! – и он указал могучим манипулятором на один из экранов, занимавших почти все стены.
И как по волшебству, на экране появилось изображение поля битвы. Подобравшийся было для удара Мегатрон замер, ибо на его глазах исполинское нечто, собранное, казалось, из сотен перемешанных в беспорядке тел трансформеров, обрушило удар на пребывающего в режиме ракеты Омегу Суприма. Повреждённый космический корабль-автобот опрокинулся на бок, отчаянно пытаясь трансформироваться и дать отпор врагу, но тщетно – Мегатрон при победе постарался на славу. А Ди-Войд, не обращая внимания на сыплющиеся на него со всех сторон молнии энергетических разрядов, поднял небольшой, по его меркам, космический корабль, поднёс к разверзшимся челюстям и проглотил в один присест. После чего, слегка подросшее чудовище занялось носящимися по небу аэроботами.
Всё происходящее было столь нереально, столь фантастично ужасно, что любой на месте Мегатрона испытал бы минутный шок, созерцая, как Ди-Войд одного за другим, словно мошек, прихлопывает отчаянно отстреливающиеся и совсем не маленькие самолётики. Но перед монитором стоял Мегатрон, и он лишь хмыкнул, ни проявив признаков беспокойства или растерянности, а потом произнёс насмешливым тоном:
- Ты пытаешься убедить меня в правоте, показывая фильм про то, как автоботы терпят поражение? Нашёл, чем удивить! Даже на такого большого парня, найдётся пушка по размеру. А если не найдётся, я возьму в рабство пару планет, и их жители мне её построят.
- У тебя найдётся пушка размером с планету? – с видом воспитателя, втолковывающего непутёвому ребёнку очевидную истину, произнёс его собеседник.
- Ему хватило бы и той орбитальной пушки, которую твои солдаты так бездарно потеряли.
- Ему бы не хватило залпа и десятка таких пушек. Сейчас. А когда он сожрёт Кибертрон…
- Что?! – вот теперь спокойствие Мегатрона дало слабину, он шагнул вперёд и полыхнул оптикой. – Что ты сказал?
- Оно питается металлом, разве ты ещё не понял? Тот монстр, который сейчас добивает алозначных состоит из собранных им и ассимилированных корпусов моих и твоих воинов. Как только он поймает последнего автобота, он примется за сам Кибертрон. Полагаю, для него неживой металл не такой вкусный, как корпуса функционирующих трансформеров, но вряд ли он откажется от того пиршественного стола, которым для него представляется Кибертрон. Так что… либо я сейчас уничтожу Кибертрон, либо это сделает он. В первом случае, на этом и закончится его пир, но если он поглотит Кибертрон… его пиршественным столом станет вся вселенная. Его голод абсолютен, и он не остановится, пока не поглотит последний клочок нашего мира.
В зале повисла тревожная тишина, лишь за экраном монитора резвился движимый неутолимым голодом Ди-Войд. Мегатрон молчал, стиснув дентопластины и сжимая кулаки.
- Этот мир отжило своё, но существуют и другие. Что есть здесь, чего нет или не может быть создано на других мирах?! – лимит терпения Гальватрона подходил к своему пределу, и в голосе явственно начала звучать угроза.
- Родины. Истории. Памяти – глухо произнёс Мегатрон.
- Памяти?! – по камере Сигма-компьютера разнёсся оглушительный смех. – Ты готов пожертвовать вселенной, ради каких-то воспоминаний о былых завоеваниях?
На лице десептикона возникла широкая улыбка.
- Вселенной? Нет… всеми вселенными, всеми, какие есть! – пылко выкрикнул он, делая ещё один шаг к Гальватрону.
А тот, огорошенный, удивлённо округлил оптику, благо, что челюсть на пол не уронил. Но через миг удивление прошло и он, улыбнувшись, сделал шаг в сторону от золотистого шара.
- Даже так. Но о своей-то судьбе ты должен позаботиться?
- О, я позабочусь, не сомневайся!
- Ты говорил, что если я разрушу ядро, то ты придашь меня мучительной смерти – произнёс в ответ фиолетовый трансформер. – Коль так, я не буду этого делать. Ты это сделаешь.
И он шагнул в сторону, освобождая путь лидеру десептиконов.
- Вот тебе расклад, рассчитанный Джаксусом. Через два с половиной брима* этой громаде надоест охота за мелкой дичью, и она примется за поглощение планеты. Через четыре брима, весь Кибертрон станет одним огромным, наделённым разумом и неутолимым аппетитом существом. Через четверть ворна эта тварь сожрёт пол галактики. Так или иначе, Кибертрон тебе уже не спасти. Прояви мудрость, и уничтожь планету… или это сделаю я.
Несколько секунд продолжалось молчание, лидер десептиконов, стиснув дентопластины, неотрывно смотрел на парящий в центре зала шар, сердце его родины, планеты, за власть над которой он боролся полжизни. На миг, он поколебался в своём решении, но лишь на миг. А затем поднялась, усеянная двумя огромными клинками**, являющимися по совместительству ускорителями частиц и грянул залп. Широкий фиолетовый луч ударил прямо в центр грудного отсека Гальватрона, и не успел тот опомниться, как был сбит могучим ударом, а страшные клинки уже кромсали его грудной отсек. Последовавшая за этим боль была… весьма незначительной, для того, кто однажды едва заживо не сварился в солнечном бассейне. Рука фиолетового меха сомкнулась на шее лидера десептиконов и он прошептал:
- Как неразумно… пока со мною Матрица я…
В ответ, Мегатрон с силой погрузил руку в грудной отсек противника и со скрипом выдрал из него небольшой предмет. Оптика Гальватрона расширилась, по залу пронёсся судорожный вздох, манипуляторы ослабли и бессильно опустились на пол. А гладиатор из Тарна встал на ноги, и в его руке было нечто, являвшее собой сгусток первородной тьмы… Матрица Смерти***.
- Как предсказуемо… все вы, носители Матриц, так цепляетесь за дарованную ими силу и мудрость предков, так самоуверенны, так… глупы! Теперь эта вещь послужит мне.
И Тьма послушно скользнула по манипулятору и плечу, после чего замерла, холодным сгустком пустоты, в грудном отсеке Мегатрона. Поморщившись, лидер десептиконов ухватился за стену, чтобы упасть, а потом произнёс:
- Вселенная не значит для меня ничего без этого места. Если Ди-Войд хочет уничтожить Кибертрон, то пусть сначала попробует сожрать меня! А тебе я дарую обещанную в начале этой беседы быструю смерть.
- Невозможно… - Гальватрон, не жив, не мёртв, попытался приподняться. Он был сломлен, но отнюдь не физическими повреждениями. – Моя судьба…
В ответ, раздался свист клинка, и когда голова в фиолетовом шлеме покатилась по полу, оставляя за собой след свежего энергона, лидер десептиконов обернулся к монитору, на котором автоботы всё ещё пытались одолеть Ди-Войда, и произнёс насмешливым тоном:
- Её никогда не было – после чего, сверился с таймером. – Два с четвертью брима, подумать только... Да у меня масса времени!
И широкой уверенной походкой победителя, он направился обратно на поверхность по подземным туннелям. На пол пути, Мегатрон вынул из поясного отсека крохотный для его манипуляторов коммуникатор, активировал и, со всё той же насмешкой в голосе, произнёс:
- Эй Прайм! Постарайся не умереть там до моего прихода! У меня сюрприз, и я буду очень огорчён, если ты не станешь свидетелем моей победы…
   
Постскриптум:
* Брим – кибертронская единица исчисления времени, равняется 8,3 минуты.
** При всём уважении к последней рисовке Онгоинга, мне оригинальный вид апгрейженого Мегатрона (чёрно-серый корпус, с оранжевой кабиной на груди и фиолетовыми светящимися линиями) нравится на порядок больше. Надеюсь, вы простите мне эту маленькую слабость)
*** Тьма в оригинальной Спотлайт серии именовалась так же Матрицей Смерти, и всё таки, это не физический объект, а некая энергия, наделённая разумом и волей. По тому же Спотлайту мы видим, что после поражения Немезис Прайма, она избрала хозяином Оптимуса, и поселилась в его грудном отсеке. Полагаю, что у Мегатрона хватило бы моральных сил, дабы изъять Тьму даже у такого могучего воина, как Гальватрон.

Волчьи беседы. Предаконы.

- Последний – бросил Хэдстрон, преувеличенно пафосным жестом водрузив ногу на грудь поверженного Хот Спота. – Плёвое дело, как обычно, впрочем…
- Помолчал бы! Нам повезло, что один из них оказался беспомощен, а второго мы пристрелили ещё на пороге их базы, иначе, кто знает, может быть, ты бы лежал сейчас рядышком с этим громилой и мирно истекал энергоном, вместо того, чтобы засорять воздух своей болтовнёй! – огрызнулся Дивебомб.
Летун был не в духе: во-первых, потому, что в тесных туннелях он не мог поражать своих врагов, паря на безопасном расстоянии, а во-вторых, левой рукой он бережно придерживал правую, державшуюся буквально на честном слове. Неподалёку лежал выглядящий ещё сквернее Блейдз, чьи мечи и были причиной нынешнего состояния предакона.
- А по моему, это была отличная охота! – подал голос Рампэйдж, втаскивая внутрь базы истерзанный корпус Грува. – Я давно так не развлекался!
- Всё лучше, чем гонять по туннелям этих молокососов из нового поколения – прорычал четвёртый член команды, неистовый Тантрум, комкая в руках пустой энергокуб.
Дивебомб не сомневался, что с куда большим удовольствием этот здоровяк с трансформой буйвола смял бы голову одного из повстанцев-протектоботов, которые, надо сказать, доставили Новому Режиму немало проблем. Но, чёткий приказ Рэйзоркло удерживал Тантрума от излишнего рукоприкладства. Дивебомб прекрасно понимал логику командира – живые и способные давать показания протектоботы для Нового Режима были куда полезнее их дезактивированных корпусов, но у него самого прямо таки чесались манипуляторы, а вернее, тот из них, который ещё функционировал, от желания оторвать Блейдзу что-нибудь жизненно важное.
Сам Рэйзеркло, к слову, принял свой львиный альтмод и лежал в сторонке, наблюдая за подчинёнными притушенной оптикой. Вся фигура механического льва говорила о том, что он дремлет, но Дивебомб не сомневался в том, что их начальник внимательно следит за ними, и если, не дай Праймус, Тантрум не удержится от желания прибить кого-нибудь из повстанцев, он мигом ощутит на своей шкуре остроту когтей их предводителя. Беседа предаконов, сильно смахивающая на перебранку, тем временем, переключилась на другие проблемы. Обсуждали новое поколение кибертронцев, взрощенных под недремлющим оком Нового Режима.
- Они слабы, их воля мягка, как разогретая резина, у них нет цели, нет храбрости, нет чести! Они не автоботы, и уж конечно не десептиконы – вещал Рампэйдж. – Они словно стадо овец, покорно бредущих за своим однооптиковым пастухом. И ради этих ничтожеств, мы из года в год прочёсываем туннели, стремясь выявить группы повстанцев, занозой сидящих в бампере Шоквейва? Пф…
Соратника по оружию поддержал Хэдстрон:
- Если бы гасить их Искры было интересно… Но большинство повстанцев, это всё те же сосунки из нового поколения, играющие в героев и великих освободителей. Я уже и не помню, когда мы в последний раз встречали старых знакомых из алого знака. Эти пятеро будут первыми за последние шесть лет, не считая тех автоботов, которые теперь служат под началом Ультра Магнуса, нашего благородного главнокомандующего - в последней фразе предакона явственно чувствовался сарказм.
- Мы сильнее их, мы можем подчинить их себе, и уже тогда эти безвольные марионетки Шоквейва будут плясать под нашу дудку! Их больше, но мы сильнее! Волки должны получить причитающееся им по праву силы! – проревел Тантрум, с треском ломая в пальцах пластик энергокуба.
Четвёрка предаконов переглянулась между собой и, не смотря на то, что слова Тантрума остались без ответов, каждому из них было очевидно, что все они согласны с высказанным мнением. Вот уже почти сотню лет они служили элитным охотничьим отрядом Шоквейва. Искали партизан в туннелях Кибертрона, и немало повстанцев было отловлено пятёркой предаконов. Однако вскоре миссии по зачистке подземелий превратились в рутину. Команде Рэйзоркло был нужен вызов, а кто мог устоять против них, легендарных охотников, коим нет равных в поиске и выслеживании опасной добычи?
Неудовлетворённость их текущим положением медленно нарастала в Искрах бывших десептиконов. Они не испытывали нехватки энергона, в их распоряжении были шикарные квартиры, они могли позволить себе практически всё, что мог предложить Новый Режим своим гражданам. Вот только, в отличие от подавляющего большинства представителей нового поколения, они не нуждались ни в обильном питании, ни в ярких развлечениях, ни в иных благах цивилизации. Им нужна была Охота, настоящая, свирепая, опасная, с запахом горящей смазки и видом свежего энергона, заливающего тела их жертв.
К сожалению, со всем этим в последние десятилетия были проблемы: самые грозные очаги восстания были затушены, большая часть повстанцев была переловлена, а остальные зарылись поглубже в недра и затаились, лишь иногда делая вылазки и напоминая правлению Кибертрона о своём существовании. Мир постепенно вступал в свои права, и в этом мире не было места ни кровавым развлечениям, ни схваткам, ни суровым испытаниям. В этом мире не было место для предаконов, и Рэйзеркло это понимал.
- Ты забываешь, – неожиданно вмешался он в беседу – что у пастуха есть свора боевых псов и меткое ружьё. И даже если пятёрка волков одолеет и пастуха, и его свору, мы не сможем впятером удержать всех овец.
- Править должны сильные! – прорычал Тантрум. – И мы сильны!
Механический лев в ответ только оскалился:
- Сильные правят, слабые подчиняются. Это естественный и непреложный закон. Сенат попытался указать сильным их место, Сенат нарушил естественный ход вещей, и Кибертрон запылал пожарами войны. Но сейчас… - Рэйзеркло распахнул усеянную острыми клыками пасть и зевнул, подражая повадкам земного хищника. – Сейчас у власти находятся сильные, и они не позволят волкам трогать овец… до поры.
- Что ты имеешь в виду? – удивился Дивебомб, баюкая повреждённую руку. – Ты же не о возвращении Мегатрона говоришь?
- А ты не веришь, что он вернётся? – оскалился Рампэйдж.
- Сто лет назад – я был почти уверен в этом – ответил летун. – Но сейчас…
- Шоквейв не зря вырастил овец, вместо новой стаи волков. Овцами можно управлять, овцы покорно исполнят твою волю, лишь бы им никто не мешал щипать травку на лугу. Шоквейв сделал то, чего не удалось Мегатрону – он покорил автоботов, и взял в кулак весь Кибертрон. Он сильный, он заслуживает власти. Его стадо стерегут и волки, и псы, но когда наступит время стричь шерсть, настанет пора некоторым волкам скинуть овечью шкуру и поквитаться с псами за всё. А потом, волки возьмут с овец причитающееся им по праву сильных.
- У меня от твоих метафор процессор барахлит – пожаловался Хэдстрон.
- Да что тут непонятного? – воскликнул Рампэйдж. – Волки – мы, а псы – это автоботы!
Рэйзеркло в ответ поднялся на лапы и трансформировался в робомод.
- Вернётся Мегатрон или нет, это затишье вскоре закончится. Очень скоро, автоботы разжиреют, им захочется новых прав и свобод, всё больше будет слабаков, стремящихся к власти. И я уверен, что Шоквейв понимает это и тщательно готовится к наступлению того дня, когда нам настанет пора сбросить маски. Ультра Магнус сильный воин, но его дух слаб, и потому он не сможет остановить нас. Это будет славная охота, и в этот раз, она закончится лишь со смертью последнего автобота! А до тех пор, волки будут подражать псам. А теперь, пошли отсюда, оставьте этих пятерых.
- Что?! – удивился Рампэйдж. – До прибытия группы зачистки ещё двадцать минут, что если кто-то из протектоботов очнётся и сбежит?
- Если кто-то из них сможет уйти от штатных следаков Шоквейва после той трёпки, который мы им задали, он достаточно силён, чтобы жить.
- Командир, у тебя процессор переклинило? – ошалело выдохнул Дивебомб, от удивления забывший о своей покалеченной руке. – Зачем нам создавать себе лишние трудности и оставлять в живых опасных врагов?
- Волкам нельзя терять форму, иначе они разжиреют, и овцы легко затопчут их своими хилыми копытами. Волкам нужна достойная добыча, чтобы не утратить навыков. Достойной добычи в последнее время было немного, и посмотрите, к чему это привело? – Рэйзоркло указал на полуоторванный манипулятор Дивебомба. - Эти пятеро – достойная добыча. Если смогут, пусть живут. Идём.
Последнее слово было сказано в форме приказа, что значило лишь одно – диспут окончен. Рэйзеркло пересёк отсек и вышел за дверь, остальные предаконы, переглянувшись, последовали за ним. Никто из них ещё толком не понял суть сказанного предводителем, но обещанная им возможность вновь сразиться с достойными противниками заметно добавила команде оптимизма и бодрости во взгляде на жизнь. Рэйзоркло был их лидером, ему и положено было глядеть дальше и видеть шире остальных, так что для предаконов уже давно стало привычным, что они не всегда были способны поспеть за мыслью их предводителя. Но главное в сказанном поняли все, и грядущее будущее представлялось им наполненным азартом, опасностью и всем тем, что так ценит настоящий охотник.

День придёт.
Рейтинг: G Без предупреждений
Количество слов: 1691.
Вселенная: наша, игровая, родимая. Кто не в теме - близко к Г1.
Персонажи: Эмират Ксаарон, Импактор. Упоминаются протектоботы и неий кибертронец, на которого возложены большие надежды.
Бета-версия. Замечания будут учтены и обобрены в силу их разумности.

- Им крепко досталось - такими словами Эмират Ксаарон приветствовал Импактора, стоило тому войти в небольшой кабинет правителя. Ответом ему было лишь угрюмое молчание и сумрачный взгляд жёлтой оптики военачальника.
Собрав достаточное количество приверженцев, основатели "Рассвета" всерьёз задались вопросом о выборе места для расположения их основной базы. В отличие от "Ворчунов", они не могли переносить свой подземный город с места на место каждый месяц по земному календарю. Они обещали своим последователям спокойную мирную жизнь. Вряд ли последователям Ксаарона и Импактора пришлась бы по Искре жизнь кочевников. Им нужно было такое место, которое было способно скрывать сам факт существования Подгорода в течение десятилетий.
К счастью, им на выручку пришёл Альфа Трион - негласный инициатор и вдохновитель. Именно он разработал план свержения Шоквейва: многоступенчатую схему, исполнение которой должно было затянуться на полтора столетия. С тех пор, "Рассвет" да и остальные повстанческие группировки автоботов прошли огромный путь длиной в столетие, исполненный тревог и потерь. Песчинка по сравнению с Великой гражданской войной, длившейся четыре миллиона лет. Праймус свидетель - никогда идеалы автоботов ещё не были столь близки к забвению.
И сейчас, исполнены мрачной тревоги, предводители "Рассвета" собрались на предпоследнем ярусе центральной башни Подгорода. Ярусом выше располагался командный мостик, где группа из десяти операторов непрерывно отслеживала показания многочисленных датчиков, управляя поселением и оперативными группами, вышедшими за пределы охранного купола Светоча.
О Светоче следует упомянуть отдельно. Приведя Ксаарона и Импактора в подземный зал колоссальных размеров, большую часть которого занимал низкий, продолговатый купол, выполненный из прочного серебристого металла. По мановению руки Летописца, две половинки купола дрогнули и разошлись. Попутно их элементы наползали один на другой, и вся эта массивная конструкция диаметром свыше километра плавно, и практически беззвучно опадала прямо на глазах у изумлённых предводителей.
Но задолго до того, как завершили своё движение части охранного купола, трое посвящённых увидели свет. Мягкое, золотистое сияние заливало всё вокруг по мере того, как опадала преграда, скрывавшая его от посторонних глаз. Это было так похоже на рассвет, с тем лишь отличием, что тут не солнце покидало своё ночное укрытие за гранью горизонта, а сам горизонт плавно оседал, превращаясь в нечто вроде плоскогорья и открывая всё больше простора для тёплого сияния.
Повинуясь слову Триона, они последовали за ним по узкому перевалу, расположенному в "торцевой" части купола. Вскоре, они могли собственной оптикой лицезреть источник света - и это было чудо. В первый миг, они посчитали, что видят озеро из высокооктанового энергона. Лишь приглядевшись автоботы осознали, что видят едва выгнутую линзу небывалых размеров. В её глубинах, по ту сторону прозрачного стекла и находился источник света, что теперь целиком заполнял огромный простор зала. Свет был неярок и рассеян, немногим ярче того, что давала отдалённая звезда планеты, пребывая в зените.
Подняв голову, Ксаарон заметил, что потолок по прежнему скрывается во тьме. Но здесь, на поверхности светоносной линзы, сияние проникало всюду и везде так, что даже весьма требовательный ремонтник счёл бы освещение достаточным для проведения самой сложной операции. Это было место, идеально приспособленное для существования небольшого поселения повстанцев. И когда окончился их исход с поверхности планеты, части купола сомкнулись над их головами, защищая от любопытных сенсоров шоквеевых ищеек.
Когда створы купола смыкались над их головами, оставалось только два способа покинуть его безопасные пределы: один лежал через каньён, которым некогда пришли сюда вожди Рассвета, другой, схожий с первым словно брат-близнец, находился точно на другом окончании охранительного купола. В те редкие моменты, когда купол раскрывался, эти каньоны были открыты, в остальное же время они представляли собой извилистые подземные ходы.
Потребовались месяцы упорного труда, прежде чем Подгород вышел на самообеспечение. К счастью - тогда Новый Режим ещё не вошёл в силу, и улицы только-только оживавших кибертронских городов не находились под неусыпным наблюдением тысяч телекамер. Даже обрезав практически все связи с внешним миром, они вынуждены были проявлять крайнюю осторожность, дабы сохранить местоположение своего поселения в секрете.
Иногда, приходилось проявлять жестокость - Импактор никогда не боялся запачкать руки, и его спасательно-карательный отряд работал быстро и чётко, пресекая малейшие утечки информации. Жители Подгорода большей частью вели мирный образ жизни: в стенах поселения Рассвета находилось место и для ремесленников, и для творцов. Воинам тоже не приходилось скучать без дела: путешествия по нижним ярусам кибертронских туннелей были опасными, а расположенные там немногие залежи энергона, указанные Альфа Трионом, были основой жизни Подгорода.
Немалую роль в маскировке этого поселения повстанцев сыграли и другие банды, в первую очередь - конечно же "Ворчуны", старательно вредящие Новому режиму в меру своих скромных сил. Рассвет же предпочитал не отсвечивать, в общеповстанческих акциях участия не принимал, и лишь изредка совершал мелкие нападки на склады Шоквейва, когда для развития города требовались особые устройства, детали или приспособления, которых не могли произвести инженеры Подгорода. А работы у них было немало: главным проектом, реализацией которого инженеры и строители занимались в течение последних семидесяти лет и была та цитадель, в башне которой вели свой диалог лидеры Рассвета.
Выждав несколько секунд и поняв, что его товарищ не собирается проявить приличествующее случаю сочувствие, Эмират продолжил уже более оптимистичным тоном:
- Их поставят на ноги в течение двух-трёх недель.
- Мы можем рассчитывать на их лояльность? - как всегда, напрямик, задал интересующий его вопрос Импактор.
- Хм… - Ксаарон на миг задумался, созерцая отлитую из золотого металла стену кабинета: внутреннее убранство цитадели было выдержано в традиционном автоботском стиле. И всё же, Ксаарон жалел об отсутствии окон. Заменявшие их экраны позволяли ему любоваться видами Подгорода, но часто, особенно - после долгой работы, стены отсека начинали немилосердно давить на него со всех сторон. Отвлёкшись от своих невесёлых мыслей, Ксаарон сообразил, что уже Импактор вынужден ждать его ответа, в нетерпении постукивая указательным пальцем по его столу.
- Прошу прощения - извинился Эмират. - Да, полагаю, мы можем рассчитывать на то, что протектоботы останутся в Подгороде. Не сомневаюсь, Кап сделает попытку переманить Дефенсора к себе, но именно наши разведчики спасли отряд Хот Спота.
- Ты хочешь сказать - разведчицы? - усмехнулся его собеседник. - Хромия как обычно вне всяких похвал. О нашем фем-дивизионе уже слухи ходят.
- Я в курсе их содержания - кивнул Эмират. - И признаю, что твоя идея использовать фем-взводы Элиты как основную военную силу для наземных операций себя полностью оправдала… не смотря на некоторую аморальность.
- Ха! - сидевший напротив Импактор от души грохнул кулаком по столу. - Пока Банзай и его прихлебатели давятся слюной, представляя себе поселение строптивых амазонок, никто не станет воспринимать нас всерьёз! А нам ведь того и надо?
- Разумеется - согласился Ксаарон. - К тому же, мы можем дать протектоботам мирную жизнь и дом, где они смогут ощутить себя в безопасности. Уверен, это обстоятельство сыграет ключевую роль в процессе их убеждения.
- Вербовки - всё с той же грубой прямотой поправил собеседник. - Говоря откровенно, я бы предпочёл видеть их в охранном конвое шахтёрских групп, а не в качестве городских служащих. Но… шлак, в своём деле, эти ребята действительно хороши!
- Для нашего города, появление протектоботов в рядах охранительных и спасательных служб послужит гарантией благополучия. Уверяю тебя - это куда важнее, чем пополнение наших конвойных отрядов.
- Допустим - кивнул Импактор. - Но где гарантия того, что эти хлопцы не сбегут от нас после первого же года службы?
Ксаарон наградил соратника той самой хитрой улыбкой, за которую его и прозвали "Лисом", после чего ответил:
- Не сомневайся. Они вольются в наше общество. Они будут чувствовать свою необходимость, они будут заниматься любимым делом. Они останутся - и, видя тень сомнений на лице своего воинственного друга, добавил: - А если они по каким-то причинам решат силой вырваться за пределы Подгорода, та здоровенная фотонная пушка, которую сейчас подключают к цитадели наши инженеры, сумеет парой залпов образумить их, даже если они решат использовать силу Дефенсора.
Очевидно, этот довод показался Импактору более убедительным, потому что он успокоился и, проявив мечтательные нотки в голосе, вымолвил:
- Дааа… Но как по мне - её всё равно можно было сделать и по-мощнее. Трион-скряга! Я ведь точно знаю, что у него в заначке есть что-то убойнее обычной фотонки!
- Во-первых - не такая уж она и обычная - примиряющее начал Ксаарон. -  По нашим расчетам - её выстрел сможет поразить даже Триптикона, если тот окажется в зоне досягаемости. Во-вторых - мы всё равно не сможем построить нечто вроде Шоквеевой орбитальной пушки. Нам не хватит ресурсов и рабочих рук, не говоря уже о том, что столь грандиозный проект поставит под удар весь Подгород. В-третьих - он обещал подумать.
- Очень надеюсь на его сообразительность… - буркнул военачальник. - А особенно, на то, что наш грандиозный проект не окажется пустышкой.
Великий Альфа Трион, герой освободительной войны против квинтессонов, нашёл их вскоре после объединения фракций. В присущей ему высокомерной манере, он пообещал им немыслимое - победу. Правда, идти к этой победе им пришлось бы добрых 150 лет, но по сравнению с тогдашними альтернативами, это было сродни откровению. В конечном счёте, безнадёжность положения и славная репутация А3 сыграли свою роль: они согласились. Но это не могло избавить их от сомнений. А Летописец совсем не спешил поделиться с ними своим замыслом. И раскрывая очередной этап, требовал, чтобы Ксаарон и Импактор держали его в тайне, даже от своих приближённых.
Секретность должна была стать главным орудием "Рассвета" - даже предводители других банд не знали, что именно куётся в кузнях Подгорода. Каждому жителю поселения был известен тот или иной кусочек правды, даже заместителям не могли раскрыть правители всех своих замыслов. Недомолвки вызывали напряжение во всех кругах общества, вот и предводители "Рассвета" не могли отделаться от опасений.
- Хотел бы я знать, как он отреагирует на свой новый корпус… - хмуро заметил Эмират, повернув голову и взглянув на один из мониторов, занимавших стены его кабинета.
В отличие от прочих дисплеев, этот изображал небольшой тёмный отсек. На его фоне ярко выделялась платформа поддержания функционирования, освещённая с двух сторон светом белых ламп. На платформе лежал кибертронец. Немного выше среднего роста, с серо-чёрным корпусом, он находился в стазисе уже на протяжении ста лет. За это время, его корпус успел измениться, отторгнуть гусеницы, танковое орудие и иные элементы альтформы. Теперь нельзя было точно сказать, во что он будет трансформироваться, когда очнётся, и сможет ли трансформироваться вообще. Не смотря на возможный дефект и бесчувственное состояние, этот кибертронец был главной надеждой восстания, хотя об этом знали лишь единицы.
- Я могу сказать, как отреагировал он-прежний - и скажу по чести, я не хотел бы находиться рядом, когда он узнает. Но боюсь, от старого ветерана мало что осталось. И неудивительно. Врагу не пожелаешь его участи. А ты уверен, что нам вообще удастся его активировать?
Ксаарон промолчал, задумчиво глядя сквозь экран. У него не было ответа. И всё же, в его задумчивом взгляде можно было прочитать отблеск надежды. Он верил - день придёт, ибо всегда ночь сменяет новый рассвет.

Небольшой рассказ на не-трансформерскую тематику в жанре классического фэнтези. Вдохновлён отдельными эпизодами из книг «Волшебник Земноморья» Урсулы Ле Гуин и «Эрагон: Наследие» Кристофера Паолини. Вселенная, персонажи и стихи авторские.

Шанс для проклятого.

Свет в небесной выси,
Пламя подземных глубин,
Все пред тобою открыты пути,
Только выбор дан лишь один.

Часть 1.
Подёрнутое мелкой рябью озеро отражало цветущий пасторальный пейзаж. Тихий ветер гнал по небу облака, в глубине озера мелкие рачки упорно охотились на подрастающих мальков, от расположенной неподалёку деревни доносился яростный клёкот дерущихся петухов. Лишь он один был чужим на этом празднике жизни. Белая металлическая маска не отражала солнечных лучей. Уголки губ загнуты вниз, в жесте великой печали. Налобник, закрывавший верхнюю часть головы, украшен причудливой бронзовой вязью, изображающей, в зависимости от точки зрения то рассвет, то языки пламени, то взлетающих птиц. Неопределённость была задумана специально, она, как и сама маска была символом.
Издали донёсся звук тяжёлых шагов и лязг доспеха. Кто-то, закованный в броню, спешил к озеру с совершенно несвойственной латникам поспешностью. Рука в чёрной перчатке из тонкой кожи провела по морщинистой глади воды, смывая отражение, словно сидящий на берегу не хотел видеть полностью скрытое белой маской лицо. Но от себя, как и от прошлого невозможно убежать. Пройдёт секунд десять, и отражение вернётся, покачиваясь на усилившемся ветру. Но сидящий на берегу этого уже не увидел.
Он поднялся на ноги, не заботясь отряхнуть колени и простую мантию, скрывавшую аспекты его высокой фигуры. Она, как и всё его одеяние, имела чёрный цвет и была лишена каких-либо украшений. Таковы были правила ордена Ищущих Искупление, но даже если бы орден не ограничивал своих последователей в одежде, он не стал бы рядиться в бархат и шелка. Время, когда его волновали такие мелочи, как внешний вид, давно прошло.
Издав шумный вдох, человек, бывший некогда тёмным магом, обернулся на встречу статному войну средних лет, закованного в сверкающие доспехи из небесной стали начальника королевской стражи. Сквозь уголь его шевелюры и усов уже начала пробиваться седина, но не смотря на годы, Регард по прежнему был одним из лучших воинов королевства.
- Её Величество ждёт тебя, Нокс. Поспеши, дело срочное – сообщил рыцарь.
Человек в чёрном в ответ не издал ни слова, ограничившись коротким кивком. Человек ли? Он так жаждал силы, он так глубоко пустил в душу Тьму, что сам почти превратился в тень, обитателя запредельного хаоса. Сделав несколько торопливых шагов, Нокс перешёл на бег, не утруждая себя необходимостью сдерживать себя и подражать людям. Полы мантии цеплялись за высокие стебли непослушной травы, но не смотря на это, чернокнижник двигался со скоростью бывалого бегуна, а грации его движений могла позавидовать кошка. Обычно он старался подражать людям в походкой и движениями, но раз Кэтрин приказала поспешить, значит дело действительно срочное.
Они прибыли в это поселение прошлым вечером, четвёрка карет в окружении многочисленного конного эскорта. Появление Её Величества не было неожиданностью: вот уже третий раз, королева Катерина останавливалась в этом селе, следуя на ежегодный праздник Пробуждения земли в Ионис, крупнейший из южных городов Эдинга. Третий визит не вызвал такой бури чувств у местных жителей, как два предыдущих, но всё равно, деревня кипела как растревоженный муравейник. Он полагал, что они отправятся в путь этим же утрам, но королева почему-то решила погостить в деревне один денёк, благо, до начала празднества оставалось ещё три дня, и она могла позволить себе такую задержку.
Тенью скользнув по главной деревенской улочке, Нокс завернул в добротного вида трёхэтажный трактир, чью вывеску украшала баранья голова и надпись «Опора дворянина». Напрочь игнорируя законы инерции, которые жителям этого мира ещё только предстояло открыть, Нокс припал на одно колено.
Она ждала его. Молодая женщина в тяжёлых, роскошных одеяниях отвлеклась от оживлённого спора со старейшиной деревни и кивком приказала ему подняться. Ноксу оставалось только догадываться, как она умудряется удерживать на голове высоченный, украшенный золотом и самоцветами белый парик. Настоящие волосы Катерины, огненно рыжие, были куда скромнее, но на взгляд Нокса, парик был просто чудовищен, и настоящие волосы шли Кэтрин куда больше, но большинство местных жителей считало его просто великолепным. Помимо самой Кэтрин и старосты, в комнате присутствовала четвёрка стражников, и целая орава разряженных придворных. Эти люди не брезговали ни бархатом, ни шёлком, и были так же уместны в этой деревне, как алмаз в черенке крестьянской лопаты.
- Прибыл по вашему приказанию, Ваше Величество – спокойным ровным тоном сообщил Нокс. – Чем могу служить?
- Ты слышал о могильной скверне? – спокойно поинтересовалась королева.
- Да, я имел с ней дело.
Кэтрин в ответ обернулась к старейшине и коротко приказала:
- Говори.
Опирающийся на посох старик в ответ бросил исполненный мольбы взгляд на королеву, но не нашёл в ней сочувствия и со вздохом сообщил:
- Один из наших, звать Фартом, решил добыть деньжат на расширение избы. Вобщем, он зарылся в старые гробницы. Подхватил скверну, слёг на следующий день. Дурень - дурнем, но видать не зря его так назвали. Отлежался, выходили мы его. Жену зараза миновала, а вот дочку пяти годков… - тут он вздохнул и развёл руками. – Четыре дня наша знахарка за её жизнь боролась, сейчас пятый идёт и, похоже, самой ей не выкарабкаться.
Кэтрин кивнула, чем вновь вызвала у Нокса беспокойстве за сохранность её шеи, после чего спросила:
- Вот твой шанс. Сможешь спасти?
Чернокнижник некоторое время молчал, обдумывая способ лечения и возможные последствия. Потом покачал головой:
- Вы обратились не к тому волшебнику, Ваше Величество. Я мастер убивать, спасать жизни мне почти не доводилось. Вы пробовали обратиться к Грому?
- Пробовала. Он ничем не сможет помочь, говорит, слишком поздно. Разве проклятия не по твоей части, Виранокс? Неужели отпущенной тебе силы не хватит, чтобы спасти одну маленькую девочку?
Он вздрогнул. Виранокс. Да, именно так он назвал себя во времена расцвета Союза Отвергнутых. Красивое, бессмысленное имя, от которого в последствии осталась лишь половина. Ещё несколько секунд он провёл в молчании, потом произнёс, тихим, бархатистым голосом:
- Вы же знаете, что даже если я спасу девочку… её посчитают проклятой, ведьмой, подменышем. Люди подумают, что я вселил в неё демона или наложил проклятье, на её счёт станут списывать летние неурожаи, слишком обильные дожди и смерть скота. Такая жизнь… она даже хуже смерти.
Староста удивлённо поднял кустистые брови, и Нокс беззвучно усмехнулся: похоже, он попал в точку. Лицо королевы в ответ посуровело. Взглянув на чернокнижника из под нахмуренных бровей, Кэтрин повелела:
- Это решать не мне и не тебе, а её отцу. Иди к хижине знахарки, и спроси его. Опиши последствия, пусть выбирает. Мухк, опиши ему дорогу.
Развернувшись, она дала понять, что диспут завершён и принялась невозмутимо обсуждать погоду с парочкой придворных дам. Храня на лице угрюмое выражение, Мухк объяснил ему, как добраться до местной знахарки. Нокс вынужден признать, что разделяет чувства старосты по поводу назревающего предприятия, но приказ королевы и избранный им самим путь требовали, чтобы он хотя бы попытался спасти девочку. Покинув трактир, он отправился по улице, мощёной брусчаткой, и вскоре вышел к границу деревни.
Это было большое, зажиточное селение, расположившиеся на плодородных землях южного Эдинга. Местные жители снабжали зерном и ячменём аж три крупных города, и кое-кто из них мог позволить себе дома из камня, а не дерева. Знахарка в их число не входила. Её хижина, старая и покосившаяся, стояла на отшибе, у одинокого холма, на котором возвышалась полуразобранная – полузгнившая обзорная вышка, собранная из обтёсанных брёвен, пережиток войны восьмилетней давности. Вокруг собралась небольшая толпа. Люди со скорбными лицами тихо переговаривались, обсуждая положение дел.
При появлении Нокса толпа отхлынула в стороны, освобождая ему путь. Оглядев собравшихся, чернокнижник остановил взгляд на сидящем на трухлявом бревне мужчине. Плотник был седым не по годам, его измождённое лицо, покрытое бурыми пятнами, лучше всякого диагноза говорило Ноксу о том, что этот бедолага недавно переболел могильной скверной. Уверенным широким шагом он подошёл к отцу девочки.
- Фарт? – сухо поинтересовался он.
Мужчина поднял на него усталые глаза. В них не было ни страха, ни боли. Лишь смертная тоска и усталость. Дорого заплатил он за деньги мертвых князей, но его нынешнее жалкое состояние не в силах было пробудить сочувствие в душе Нокса. Душе, которую он не смотря на близкое общение с демонами и прочими потусторонними сумел сохранить. Этот человек знал, чем рискует, когда вскрывал двери гробницы, иссечённой предупреждающими надписями на семи языках, включая орочий и эльфийский. Вскрыв дверь, плотник Фарт сделал выбор, и теперь несёт его последствия.
- Я могу попытаться спасти твою дочь – сходу взял быка за рога чернокнижник. – Я не потребую души ни от неё, ни от тебя, ни от кого-либо из твоих близких или жителей деревни, и не наложу никаких обязательств. Но она, скорей всего, уже идёт по тропе в мир мёртвых, увидев те сумеречные земли в таком возрасте, она не останется прежней. Возможно, она станет мрачна и неразговорчиво. Возможно, научится говорить с мёртвыми или обретёт иные неожиданные способности… или уродства. К тому же, твои односельчане не примут ребёнка, которого коснулась рука смерти. Выбор за тобой, решай.
Несколько секунд плотник смотрел сквозь него, но потом его взор прояснился, лицо дрогнуло.
- Спаси её – произнёс он одними губами. – Мне всё равно, что будет потом, просто спаси её…
Нокс кивнул и решительно открыл дверь в хижину, вызвав недовольный ропот среди жителей деревни. Впрочем, силуэты четырёх стражников во главе с Регардом, выросшие за его спиной, гарантировали, что никто не сможет воспрепятствовать приказу Её Величества.
Целительница, полная женщина с кудрявыми чёрными волосами, перехваченными белой косынкой, смерила его взглядом. Судя по тому, как крепко она стискивала рукоять кочерги, знахарка была полна решимости отстаивать неприкосновенность своего жилища с оружием в руках. Игнорируя женщину, Нокс бросил короткий взгляд на укутанную одеялами фигурку, лежавшую на узкой лежанке, и резко закрыл дверь. Девочка уже отправилась в свой последний путь, и если он хотел вернуть её, ему следовало поспешить.
- Ни одно демоническое отродье не пересечёт порог моего дома! – громко воскликнула знахарка.
Чернокнижник бросил на неё короткий взгляд и мгновенно прочитал на лице женщины всё, что она испытывала. Сейчас ею управлял страх и решимость, подкреплённая массой суеверий и памятью о недавней войне, когда мёртвые рвали плоть живых длинными, длинными когтями… Нокс понял, что женщина не отступит. Будет до последнего стоять над постелью пятилетней девчушки, обороняя её право уйти, защищая её от гнусного поругания. У него не было ни времени, ни возможности убедить её.
Он вскинул руку, и на миг, свет множества сальных свечей померк, погрузив хижину в темноту. Когда же тьма исчезла, в руке мага появился посох, вырезанный из цельной кости, чьё навершие венчала пара лезвий, напоминавших крылья летучей мыши, и крупный рубин.
Истерически заверещав, знахарка бросилась на него, но было слишком поздно. Голос чернокнижника заполнил собой окружающее пространство, голос перековывал ткани реальности, менял мир в угоду магу. Камень на посохе вспыхнул, прибавив к огонькам свечей один тусклый багровый уголёк.
Женщина замахнулась, готовясь нанести удар, но прежде, чем кочерга коснулась головы Нокса, он стремительным, неуловимым жестом коснулся её век. Сияние магического камня мгновенно угасло, с треском разлетелся на кусочки защитный амулет, крохотная, изрезанная рунами дощечка, болтавшаяся на шее знахарки. Она же постояла несколько секунд с закрытыми глазами, раскачиваясь из стороны в сторону, и плавно осела на пол, где погрузилась в долгий и глубокий сон. Силы в заклинание было вложено не меряно, и не смотря на то, что какую-то её часть вобрал в себя оберёг, спать шаманке предстояло до самого вечера.
Не тратя времени понапрасну, Нокс подошёл к девочке. Её дыхание было тихим, едва ощутимым. Бледное лицо покрывал плотный узор из красных линий и пятен. Не нужно было быть доктором, чтобы понять: дело плохо. Чертовски плохо. Фактически, девчонка умирала и с минуты на минуту должна была окончательно и бесповоротно покинуть этот мир. Чернокнижник торопливо развязал тесёмки на правой перчатке и отбросил её прочь, после чего приложил тыльную сторону ладони ко лбу малышки. Странное это было зрелище: обтянутая угольно-чёрной кожей кисть на фоне бледного человеческого лица.
Тёмные глаза в прорезях белой маски налились алым огнём. Разрушить проклятие оказалось не так-то просто, древние плели чары на совесть. Наконец, отчаявшись найти в хитросплетениях волшебной вязи тот узелок, которым можно было разрушить проклятие, Нокс отловил на полу хижины забредшего сюда на свою рогатую голову жука, на которого и пересадил чары. Жук, недолго подёргавшись, отдал концы и заклятье сгинуло в небытие. На этом, первая, самая лёгкая часть его работы была завершена. Девчонка уже отправилась на тот свет, и перехватить её по дороге туда будет совсем не просто.
Нокс тихо вздохнул, понурив голову. Посох из драконьей кости покатился по полу. Для того, что он задумал, посох ему не понадобиться. Заклинание ухода было искушающее простым, его мог освоить даже слабейший колдун. Оно не требовало ни слов, ни жестов. Только решимости, искреннего желания уйти и одного рывка. Нокс вздохнул, глубоко, до краёв наполняя лёгкие воздухом. И нырнул головой в бездну.

Часть 2.
Нокс знал немало поверий о том, что ждёт человека за чертою бытия. Часть из них была порождена тем миром, в который его занесло шуткой судьбы, иные пришли с его родины. Примечательным моментом, отличавшим сей мир от Земли было то, что помимо беспочвенных легенд в распоряжении потенциального исследователя имелись и показания очевидцев: тех, кто не только встал на путь, ведущий на ту сторону и вернулся обратно, но и потрудился рассказать об увиденном. Как ни странно, рассказы очевидцев разнились кардинально. Кто-то видел границу между жизнью и смертью как реку, другие упоминали невысокую каменную стену посреди широкого холма. Фактически, описаний было столько же, сколько и очевидцев. Это наводило мысль о том, что истина, как обычно, была сокрыта. Он видел дорогу за край жизни как некий колодец, со стенами, сотканными из серого тумана.
Нокс падал туда, где полыхало багровое пламя. Он ощущал себя, словно рыба, угодившая в неимоверно сильный поток. Он причинил слишком много зла, и сейчас оно свинцовой гирей тянуло его вниз, к пылающей огненной вечности, исполненной мучений и боли. В отличие от него, девочка стремительно возносилась наверх, туда, откуда лился свет невероятной чистоты и притягательности. Он манил, манил даже его собственную душу, погрязшую во мраке. Так мотылёк стремится к смерти, завидев огонёк свечи. Чернокнижник, нет, уже демон, в ком от человека был лишь разум, расправил кожистые крылья и вопреки увлекающему его вниз грузу грехов взмыл ввысь.
У него была цель, у него был путь. Он верил, что сможет искупить причинённое зло, и эта вера позволила ему воспарить к слепящему потолку. Он сильно изменился. Человеческая оболочка слетела, подобно шелухе, оставив на своём месте могучее крылатое существо с тёмно-серой кожей. Он заметно раздался в плечах, его мускулы налились силой, достаточной, чтобы крушить камни, в его венах тёк жидкий металл, просвечивающий сквозь кожу огнём. Отросшая чёрная грива хлестала прядями по плечам, из которых вырастали изогнутые костяные шипы. Вместо рук из плеч вырастали покрытые мелкой чешуёй когтистые лапы. Здесь не было масок, и лицо Нокса было открыто небесному свету. Сияние жгло его угольную кожу, слепило глаза, горящие ровным алым огнём. Он не заслужил этот свет, небеса отвергли его. Чёрные перепончатые крылья, словно сотканные из запредельной тьмы, ритмично взмахивали, вознося его ввысь, наперекор небесному свету и адскому огню, тянувшемуся за ним следом сотней изломанных рук.
С каждым взмахом могучих крыльев, он рвался вверх, ощущая, как тают его силы. У него была всего пара минут прежде, чем его крылья рассеются и он рухнет вниз, в ждущий его мир демонов. Но не смотря на опасность, он не оставил свой путь и упорно рвался к небесам. Нокс и сам не знал, чего в его решительности было больше: желания спасти невинно пострадавшего ребёнка, искупить свою вину или простого упорства. Скорей всего, последнего, но самоанализ гость с Земли решил отложить на потом. Ему удалось преодолеть две трети разделявшей их с девочкой дистанции, прежде чем от непроницаемого светового полога отделился одинокий крылатый силуэт.
Посланец небес спешил навстречу дочери плотника Фарта, и Ноксу пришлось приложить ещё больше усилий, чтобы опередить его. Крылья демона затрещали, словно парус, рвущийся на ветру, лицо исказилось в клыкастой гримасе боли, в какой-то миг ему показалось, что ещё чуть-чуть, и его плоть не выдержит, разлетится горсткой пепла, предоставив лишённую сил душу её невзрачной участи. И всё же, он выдержал, он успел. Его рука стиснула запястье девочки в тот же миг, когда посланник небес ухватился за второе.
- Она не пойдёт с тобой! – как можно увереннее воскликнул чернокнижник.
Он взглянул в сторону проводника, и увиденное заставило тёмного мага, прошедшего все девять кругов ада, утратить дар речи. Не отпуская девчоночьей руки, к нему, обнажив сверкающий клинок,
надвигалась его собственная копия. Нет, неверно. Бывшая копия. Так он выглядел на Земле и в начале своего пути, пока не променял свою человечность на силу. Клинок ангела рухнул вниз, и лишь рефлексы спасли ему жизнь: вскинулась навстречу когтистая лапа, отводя удар от головы. Меж лезвием и когтями сверкнула россыпь искр, руку обожгло болью, но чернокнижник получил шанс на ответный ход. И он не стал его терять.
Не отпуская руки ребёнка, Нокс указал пальцем с обрубками когтей на своё отражение, и чужим, слишком гулким и низким голосом произнёс сковывающее заклинание. И хоть он не поскупился на силу, но даже его могущества не хватило, чтобы остановить проводника у небесного порога. Отражение со смехом разорвало багровую цепь и, указав на Нокса клинком, спросило:
- Зачем ты мешаешь ей уйти? Там ей будет хорошо, ей будет спокойно. Там нет боли, нет страданий. Зачем? Зачем обрекать её на жизнь в боли и грязи? Не потому ли ты так отчаянно стремишься помешать ей уйти, что для тебя эта дорога закрыта навеки? Не зависть ли движет тобой?
Демон оскалился, демон зарычал. Он был неправ, этот небесный посланник. Он говорил верные слова, и скорей всего, им руководили благородные намеренья… но он был не прав. И очевидно, его сил не хватит, чтобы победить посланника в бою. Значит, оставалось лишь попытаться убедить его в собственной неправоте. Задача виделась тем невыполнимее, что отпущенное ему время было почти на исходе. И всё же, он решил не отступать
- Она уйдёт со мной – уже куда более спокойным тоном произнёс Нокс. - Жизнь – это боль, страдания и грязь, но мы, люди, наделены правом пройти её от начала и до конца. Возможно там, наверху, жизнь без горестей и печалей, но сможет ли оценить её ребёнок, толком не поживший на свете?! Не данное вами, вы не вправе забрать. Она вернётся со мной!
Его отражение покачало головой:
- Таков естественный ход вещей. Люди умирают, иногда – очень рано. Мы вправе. Ты ищешь искупления, так не прибавляй же к числу своих преступлений ещё и это!
- Но иногда мы и выживаем! Пока порог не пройден, она может вернуться обратно! Ты говоришь, что смерть – естественна, и забываешь, что для нас, людей, нет ничего естественнее чем борьба за жизнь! Само наше существование нарушает твой драгоценный порядок вещей, мы не признаём рамок, мы ищем и находим, мы вправе делать выбор.
- Тогда может вы двое, наконец, меня отпустите, и я сама решу, с кем и куда мне идти?
Кажется, услышанное ошеломило не только самого Нокса, но и его склонное к фатализму альтер-эго. Оба уставились на девчонку так, словно впервые увидели. А она смотрела на них, переводя взгляд ясных зелёных глаз с одного на другого. Первым её руку выпустил ангел, сказав напоследок:
- Там тебя ждёт лишь боль. Ты достаточно пострадала, пойдём со мной, я дарую покой.
Неохотно, опасаясь подвоха, Нокс последовал примеру и выпустил вторую руку девчонки. Та недовольно потёрла ладошкой покрасневшее запястье и с недетской серьёзностью обратилась к демону:
- Почему же ты молчишь? Он почти уговорил меня. Скажи, что я получу, вернувшись домой.
Отметив для себя, что девчонка говорит не по годам разумно и связно, маг ответил:
- Проводник сказал тебе всё. Тебя ждёт боль, страдания, масса разочарований и куча обид, ревность, зависть, всё то, чем прекрасен наш мир. Ты познаешь горести и печали, ты будешь предана и, в конце-концов, ты умрёшь. Таков наш путь. И именно он делает нас людьми. Мы преодолеваем, мы боремся. Мы ищем добро в мире зла. Жемчуг не валяется под ногами, его надо добывать потом и кровью, страданиями платя за минуты удовольствий. Скажи, много ли цены в жемчужине, одной из тысячи тысяч? Такая жемчужина будет цениться тобой лишь в одном случае, когда ты добыла её сама, своим трудом, своими усилиями. Знаешь, ты и вправду вольна решать. К безумствам этого мира внезапно добавился ребёнок, разговаривающий с мудростью повидавшего мир старика, и я уже не способен удивляться. Что ты выберешь? Гору обещанных тебе на золотом блюде жемчужин, или всего одну, но зато – твою?
Речь далась ему с трудом. Каждый взмах крыльев, каждое движение теперь приходилось совершать, превозмогая собственное отяжелевшее тело. Он медленно сгорал в лучах слепящего света, он лишился волос и был почти слеп. Он этого не замечал. Нокс протянул руку, смотря на бесстрастную маску собственного отражения. И когда в когтистую лапу демона легла маленькая детская ладошка, он вдруг понял, что всё было не зря.
Ангел печально покачал головой. Кажется, он искренне не понимал подобного решения. Улыбнувшись напоследок, он взмыл вверх и вскоре скрылся за сверкающим пологом. А мир в глазах Нокса поплыл, утратил очертания. Внезапно, он понял, что падает, и лишь крепче сжал руку девочки, чувствуя, как с него сползает обугленная плоть, и совершенно не ощущая боли. Почему-то вспомнилась полузабытая, никогда особо не любимая им песня…
«Я не помню паденья, я помню только
Глухой удар о холодные камни.
Неужели я мог залететь так высоко
И сорваться жестоко, как падший ангел…»*
Мир напомнил о себе болью в ушибленном плече и неприятными ощущениями в затёкшей ноге. Он радовался им, словно ребёнок, разворачивающий долгожданный новогодний подарок. Сквозь прорези в маске он видел потолок. Свечи погасли, и в хижине было темно. Где-то рядом в унисон посапывали спящая девочка и знахарка, и некоторое время, Нокс прислушивался к ровному, глубокому дыханию малышки. Улыбнувшись, он поднялся на ноги и нетвёрдой походкой подошёл к двери, и лишь тут вспомнил про оброненную перчатку.
Беглый осмотр хижины принёс результаты: потерянная деталь гардероба обнаружилась под кроватью. Он протянул к ней руку… и вздрогнул. Несколько секунд, чернокнижник пристально разглядывал свою руку, потом зажёг маленький волшебный огонёк и вновь удостоверился в том, что его глаза ему не солгали. Прямо на его глазах, его кисть медленно утрачивала свой угольно-чёрный цвет, бледнела, потом розовела, пока не приняла цвет, естественный для человеческой кожи. Волшебник обомлел, по прежнему не веря глазам своим. Человеческий облик был частью его платы, внесённой за непомерную силу, и сейчас, часть уплаченного возвращалось к нему. Сказать, что он был рад, значит ничего не сказать: Нокс едва удержался, чтобы не запрыгать на месте от восторга, но вместо этого он раз за разом скользил взглядом по изгибам собственной руки.
Закатав рукав, он обнаружил линию перехода: ближе к запястью, розоватая бледность кожи постепенно сходила на нет, её цвет темнел, пока не переходил в черный.
Налюбовавшись на обновлённую руку, Нокс открыл дверь и вышел наружу, щурясь на свет. Давно минула середина дня, и солнце этого мира уже коснулось своим краешком линии горизонта, заставив пшеничные поля вспыхнуть золотом. Ряды селян, ожидавших развязки подле хижины, заметно поредели по сравнению с утром, и лишь стражники замерли на своих местах, словно каменные изваяния.  При его появлении, толпа оживилась, люди повскакивали с земли и принялись тихо переговариваться. Плотник Фарт поднял голову и посмотрел на Нокса печальным взглядом обречённого, словно уже знал о том, какие вести принёс Ищущий Искупления.
Прочистив горло, маг громко возвестил:
- Девочка спасена и вскоре будет здорова. Сейчас она спит, и проснётся не раньше завтрашнего вечера. До тех пор, никто не должен её беспокоить. У меня всё.
Народ ответил оживлением. Нокс не ожидал от этих людей восторга и бурных оваций, но тот факт, что никто из них не попытался заколоть его вилами, уже говорил о многом. Отец девочки тут же бросился внутрь хижины, вслед за ним, с небольшой заминкой, последовали и ближайшие родственники. Прочий люд остался дожидаться новостей снаружи.
У самого чернокнижника были иные планы. Он ощущал себя выжатым досуха, и убрался от хижины прежде, чем отец девочки или кто-то из толпы смог начать высказывать ему свою благодарность или сыпать проклятиями. Баюкая преобразившуюся руку, он отправился к озеру, где и заночевал, благодушно смирившись на соседство со сверчками, комарами и лягушками.

Они вышли следующим утром. Насладившись жизнью на природе, придворные требовали возврата к цивилизации, и вскоре после рассвета, королевский картеж двинулся по дороге в Ионис. Нокс так и не узнал, чем обернулась для девочки и её отца прогулка за край света, а так же не нашёл причины для отсутствия матери ребёнка на месте событий, но нельзя сказать, чтобы его это слишком волновало. Лет через десять он вернётся сюда и проверит, не пробудился ли в девчонке талант к волшебству, а до тех пор, он будет помнить этот день. День, когда он начал долгий, трудный путь к свободе.

Вот так и мечется он,
От вечных небес отлучён,
И в Ад не спешит на поклон,
То небо клянёт,
То на пламя плюёт,
Всё одно, не уйдёт,
Свой предсказанный рок,
До конца отживёт,
Не шагнёт за порог.

*Наутилус Помпилус «Падший ангел».

Наткнулся я как-то на одну ролку по ТФ, подумал-подумал – и решил воплотить в жизнь свою давнюю идею. Но подумав ещё немного, понял, что отыгрывать этого перса на постоянной основе не буду успевать физически, и передумал. А анкета – осталась. И может кому добавит позитива. Встречайте: