Ночной Нью-Йорк прекрасен. Я убеждался в этом всякий раз, когда смотрел на город с лоджии своей квартиры на сорок втором этаже элитного жилого комплекса.
Здесь меня зовут Алекс Норд. На это имя водительское удостоверение, полученное в семнадцать лет. На это имя и медицинский страховой полис, методично оплачиваемый с момента моего рождения. Бред. Естественно, всё это было внесено в базу данных в течении пары часов, деньги были положены на счёт, оформленный древним задним числом, а водительское удостоверение получено по данным, внесённым в полицейскую базу, и заявлению об утере.
Хах… знали бы американцы, кто облюбовал их страну в качестве дома, пускай и временного. Вот было бы забавно пустить слух и посмотреть, как все службы города стояли бы на ушах из-за одного человека, который даже не планирует ничего экстраординарного.
Хм… странные мысли. Давно ли я стал таким? Пожалуй, что и давно. Прошло уже почти полтора десятка лет.
Алекс… Норд… успешный финансовый аналитик, чьи услуги стоят неимоверных денег. И ведь за услугами обращаются и корпорации, и даже правительство. А говорят, невозможно при создании «легенды» создать за краткое время успешную карьеру. Создал же. Правда, тут без удачи не обошлось. Повезло наткнуться на полуразорившуюся корпорацию, которая не могла себе позволить местных профи. Стоит ли говорить, что способности к аналитике у меня куда как выше, нежели у профессиональных экспертов по рынку? Просто, они – экономисты, а я – бывший сотрудник спец.служб. Да, я понимаю в этих рынках больше, чем те, кто их формирует. Если можешь предугадать очередной конфликт с точностью до получаса и понять, как и на что он повлияет, трудно ли понять какая прибыльная сфера внезапно рухнет, а какая дешевка вдруг станет приносить прибыль? Нет, не трудно. Вот и получилось, что за пару месяцев уже никого не интересовало прошлое талантливого аналитика. Тем более, что в этой профессии много людей, старающихся скрыть свою биографию. Кто-то в этом деле успешен, кто-то не очень, я идеален – у меня нет прошлого, если я сам не пожелаю его создать.
Нет прошлого?.. Хм… Алекс Норд?.. К чёрту! Меня зовут Мельников Игорь Валерьевич! Бывший старший сержант спецназа ГРУ. Бывший майор СВР. Хотя… Мельников Игорь Валерьевич героически погиб в Чечне в далёком двухтысячном году… Даже на могилке был. Обычная такая могилка за казённый счёт. Правда, ухоженная. Было жутко интересно, кому же я так небезразличен, ведь у дяди Саши времени не было за командировками, а больше близких и не было. Так и не выяснил – времени не было.
Да уж… Как говорится, «жизнь удалась»… Куча наград, из которых не засекречена только медаль «За отвагу», которую получил в девяносто девятом. Что ещё? Семьи нет, детей нет... насколько я знаю… Есть деньги, но в моём положении точно понимаешь смысл фразы «Не в деньгах счастье». Жизни тоже нет. Какая это, к дьяволу, жизнь? Шикарная квартира в элитном доме, в одном из лучших районов Большого Яблока, на поверку оказывается полноценной цитаделью. Двадцать три миллиона было потрачено. Не вопрос, что за год я заработал несколько больше. Просто, сам факт – это не квартира, а военная база под одного человека. Бронированные листы, тайники с оружием, экранированные от сканирования и иных способов поиска, открывающиеся только по контакту с моими отпечатками. К слову, расположены так, что бы я мог вооружиться, находясь в абсолютно любой точке квартиры. И это жизнь?
Когда приходится постоянно ожидать удара от такого же профессионала, как я сам, это не жизнь. Вот уж, верно говорили – «Меньше знаешь – крепче спишь». Плохо быть слишком умным… Ещё хуже узнать то, что знать не следовало. Политика… всюду политика и заговоры. И надо мне было перепроверить те документы, что я забрал из дипломата убитого чиновника в одной скучной и неприглядной латино-американской стране? Неизвестный подвиг, который и должен оставаться неизвестным, что бы Россия была в безопасности. Что и говорить, русский – он русский до мозга костей. Даже убегая от смерти, я очень хорошо позаботился о том, что бы эта политическая бомба никогда не смогла взорваться, ломая сложившийся строй возрождающейся страны. Но теперь время думать о себе.

До обеденного перерыва было ещё далеко, но и в офисе мне торчать было без надобности. Благо, клиенты контактировали со мной только лично, договариваясь о встрече по сотовому. Один из больших плюсов серьёзной клиентуры. Один из больших минусов этой самой клиентуры был в самих клиентах. Как минимум, один из них был внедрённым агентом под прикрытием и это требовало держать ушки на макушке. Отказаться от такого клиента было нельзя – глупо, а значит, привлекает внимание. Благо, что служил этот парень на Родине, явно, задолго, до появления меня любимого в «конторе», а значит, знать обо мне не знает, что не отменяет возможности задания на прощупывание финансовых сфер.
Да, и к дьяволу такие мысли. Прочь из моей головы!
Я удобно расположился под зонтиком уютного уличного кафе и не без удовольствия выпил холодный безалкогольный коктейль. Идти, определённо, никуда не хотелось, а надо было.
Сегодня я решил снять со счёта четыре тысячи. Сумма более чем внушительная, даже, для адвокатов, ну, а с моими тараканами в голове, где-то на неделю, может, на полторы.
В общем, проклиная жару, дресс-код, создателей галстуков и строгих костюмов, я направился в банк за углом и стал в очередь к окошкам касс, где простоял уже порядка десяти минут, а она, казалось бы, и не думала сокращаться.
Что можно сказать о банке? Банк как банк. Один из многочисленных, которые вы неоднократно видели в американских фильмах. Те самые, которые в этих самых фильмах любят грабить нью-йоркские грабители, обязательно в масках и с помповыми ружьями или пистолетами-пулемётами «Узи». Но это в фильмах… А у этих придурков были пистолеты. Два «Глока» четырнадцатой модели, «Кольт 1911», «Беретта» в полицейском варианте с револьверным типом ударника и старенький револьвер «Смит и Вессон».
Пока один из ворвавшихся орал о том, что бы все легли на пол, а двое других расстреливали камеры наблюдения, я просчитал семь сценариев, по которым их можно было уничтожить всех менее, чем за десять секунд. Но это майор Мельников мог их спокойно отправить к праотцам, не испачкав костюма, а финансовый аналитик Алекс Норд за всю свою жизнь не занимался ничем, кроме плавания (ну, должен же я был как-то объяснять мускулатуру? А плавание, как раз, объясняло неплохо развитые все группы мышц. Три занятия в неделю по часу вечером – отличное дополнение к легенде, а заодно и неплохая расслабушечка). Вот именно поэтому, финансовый аналитик Алекс Норд послушно уткнулся фейсом в пол, не строя из себя героя.
Я, кстати, забыл отметить, что ребята действовали, явно, с подготовкой и по чьей-то весьма хорошей наводке – выстрелы разбили не только те камеры, что можно было рассмотреть, но и скрытые веб-камеры, о которых надо было только знать. Надо было бы потом об этом рассказать полиции, но…
Задаваться вопросом, откуда в городе, где оружие запрещено законом, эти балбесы взяли пушки, было бы, как минимум, наивно. Вот, откуда я взял целый арсенал? Вот, оттуда и они взяли. Ну, вернее, принцип тот же. Своих то поставщиков я уничтожил на следующий день после сделки, стравив их с конкурирующей бандой и подсобив обеим сторонам минами-ловушками. А что, жалко, что ли? Двумя бандами меньше. Я не Робин из Локсли, но и добрые дела мне не чужды.
Требования были более чем прозаичны – пустая спортивная сумка и команда кассиру её наполнить и не строить из себя героиню. Впрочем, судя по выражению лица барышни, строить из себя она сейчас могла только лишь фонтан… вертикальный… горячий… и пахнущий…
Я вёл в голове отсчёт. Да, ребята, просчитались вы. Не следили за временем. А минута сорок то ваши истекли – с улицы слышался вой полицейских сирен. Реакция была тоже предсказуема, но являла собой наихудший вариант развития событий – один из бандитов, с криком «Я же говорил не трогать кнопку» вскинул пистолет в направлении девушки-кассира. А вот этого я уже допустить не мог…
Подсечка… звучит выстрел… цель в этот момент уже потеряла равновесие и пуля прошла выше головы девушки за стойкой, разбив по пути витринное стекло кассы. Девушка получила пару лёгких порезов осколками стекла – ничего, жить будет. От шока и испуга, она упала на пол под стойку… Инициатива моя. Как только сбитая с ног цель касается спиной пола, бью каблуком ему в горло – жуткая смерть, но мне сейчас не до гуманизма. Смещаюсь на тридцать сантиметров и подбираю пистолет. Навскидку делаю два выстрела по второй партии целей – оба выстрела смертельны. Переворачиваюсь обратно на живот и стреляю уже более прицельно по тем троим, которые контролируют зал ближе к выходу. Всё это занимает семь секунд. Произведено девять выстрелов в помещении – один в сторону кассы, пять моих, два в полок падающим бандитом у самого выхода и один в моём направлении – плохо…
В зал врываются полицейские, нарушая все свои строгие инструкции. Видимо, даже этим автоматам в голубой форме не чужда человечность и неприятна мысль стрельбы по заложникам.
Пистолет я уже уронил на пол и строю из себя насмерть перепуганного героя в состоянии аффекта – этакий клерк, который абсолютно случайно сделал что-то значимое, но страшное. Дрожащим голосом прошу воды и не менее дрожащими руками шарю по карманам. Полицейский, пронявшись моим спектаклем, помогает достать из пачки сигарету, потому, что у меня «не получается» из-за «шокового состояния».
Спустя каких-то пять минут, на место пребывают детективы и репортёры…

Естественно, в тот день я остался без налички. Было бы полным безумием стирать записи с камер, что бы тут же оставить своё имя в банковской системе. С полицией всё проще – никто не хочет загреметь на восемь лет по обвинению в разглашении тайны следствия, поэтому, копы будут хранить мои данные подальше от журналистов. А вот какой-нибудь банковский кассир может рассказать на раз-два и… плакала моя вольготная жизнь.
В общем, я вернулся в офис несолоно хлебавши и в кабинете пересчитал наличку. Осталось две сотни. Значит, завтра придётся заехать в другой банк и там снять деньги. Я понадеялся, что хоть в этот раз обойдётся без грабителей и усмехнулся.
В остальном, день прошел более чем скучно. Не было даже самого скромного звонка от клиентов, а мне им звонить было толком и не с чем. После обеда, наконец-то, приехали ремонтники и привели в порядок проклятую систему кондиционирования. Буквально через полчаса после этого события, секретарь уже порхала по всему офису как бабочка и радовалась жизни. Как, иной раз, мало надо людям для счастья.
Когда рабочий день закончился, я вышел из офиса и отправился на стоянку. Что-что, а машина у меня была, не в пример остальной жизни, более чем приметная – «американская мощь» Додж Челленджер с двигателем в шесть целых восемь десятых литра и с табуном в семьсот девяносто лошадок под капотом. Уж извините, всегда хотел себе что-то подобное. Двигатель взревел и тут же замурчал, как котёнок. Вот за это я и люблю масл-кары. Дождавшись, когда урчание станет совсем тихим, я включил кондиционер и магнитолу. Салон наполнился ласкающими слух звуками оперы Рихарда Вагнера. Что бы мне ни говорили, а немецкая опера, лично для меня, была, есть и всегда будет приятнее итальянской и, тем более, русской. Ну, вот, режет мне мой музыкальный слух отечественная опера.
Дома я переоделся в лёгкий летний льняной костюм, чем-то покроем смахивающий на костюм гольфиста, и заглянул в холодильник. Однако, здравствуйте. В холодильнике была бутылка вина, упаковка пива и мышь, завершившая свой земной путь суицидом, путём механической асфиксии. Надо было идти в магазин.
Продукты с доставкой на дом я не заказывал из принципа. Во-первых, привезут средней паршивости гадость и залежавшийся товар, во-вторых, не люблю я гостей. Выйдя с такими мыслями из дома и спускаясь на лифте, я решил перекусить в круглосуточном кафетерии неподалёку от магазина. Естественно, встретят меня там не слишком дружелюбно, поскольку и магазин, и кафетерий, хоть и находились в двух кварталах, но это уже были рабочие кварталы, где сильно не любили «небожителей», как окрестили местные жителей нашего высотного комплекса. Плевать. Пить я ни с кем из них не собираюсь, а хозяева заведения так только рады, что кто-то решил спустить у них лишнюю сотню баксов.
Чем мне нравятся американские магазины, так это их бумажными пакетиками, куда тебе бережно уложат все твои покупки. В моём пакетике лежал десяток яиц, килограмм картофеля, упаковка сосисок, упаковка булочек, французский батон (так и не удосужился узнать, как он здесь называется. Спасает то, что этого не знает более восьмидесяти процентов населения), макароны, кетчуп, маленькая головка капусты, три огурца и подсолнечное масло. Вот такой скромный набор холостяка, позволяющий не помереть с голоду и не ударить в грязь лицом, если кто-то пожалует в мою берлогу. Я же уже говорил, что всякий гость в моём доме нежеланный? А вот гостья – это дело другое. Я ж целебат то не принимал на свою головушку буйную.
Поставив свой пакет на один и стульев рядом со столиком, я уселся поудобнее и принялся изучать меню. Покушать, отчего-то, хотелось плотно, а это намекало на картофель, отбивную, яишницу из трёх яиц с бифштексом, ну, и кофе, что бы что-то кинуть в желудок, пока готовят мой заказ.
Кофе мне принесли через две минуты, заботливо поставив рядом с чашкой пепельницу и положив спички. Заверив, что моя трапеза будет готова уже через пятнадцать минут, жена хозяина кафетерия, дама не то, что бы грузная, но и не маленькая, выполняющая здесь функции и главного бухгалтера, и официантки, и погонщика для хозяина-шефповара, удалилась на кухню, впрочем, тут же вернувшись за барную стойку, где опрокидывала очередной стаканчик местная пьянчужка. Это было мне не интересно.
Боковым зрением я увидел вошедшего посетителя. Молодая женщина. Не вооружена. Опасности не представляет. Направилась за столик через два от моего, села спиной. На этом мой интерес остыл и к ней.
А вот пьянчужка у стойки разошлась не на шутку. Хозяйка отказывалась ей наливать в долг, которого у неё накопилась, как я понял, изрядно. В общем, это создание направилось в поисках спонсора бродить по миру и добрело до моего столика. Я смерил её довольно тяжелым испытывающим взглядом, который и матёрых бойцов, вдвое больше меня габаритами, заставлял ретироваться, но это был не тот случай – полная прострация под воздействием алкоголя.
- Чего вылупился? Лучше выпить мне купи. – затянуло обычную для таких сцен песенку создание. – Ну, тебе, что, жалко? Жалко, да?!
Хозяйка заведения выскочила из-за барной стойки, желая избавить меня от столь докучающего общества, заодно поглядывая, не присмотрела ли пришедшая барышня что-нибудь себе в меню.
- Пошла прочь отсюда, пьяница. – выталкивает её взашей хозяйка, но уже довольно поздно.
Возмутившись полным игнорированием своей персоны, пьянчужка смахивает со стола чашечку с дымящимся кофе прямо мне на брюки. Не столько больно, сколько неожиданно… и больно.
- Ёб, твою… - выдаю я на автомате и осекаюсь.
Не верьте фильмам, где матёрые тренированные разведчики, во время допросов или максимальных нервных стрессов, даже инстинктивно, матерятся на языке своего персона по легенде. Чушня. Русский мат – явление, даже не культурное, а подсознательное.
В общем, осёкся я поздно. Подняв голову, я взглядом встретился с крайне заинтересованными глазками той самой молодой особы, которая зашла в кафе поужинать и которую звали детектив Борская…
- ЦРУ, значит? – поинтересовалась она тоном, которым детей уличают во лжи.
- А я этого и не утверждал. – откровенно съехидничал я.
Всё было плохо от слова «очень». Трогать девчонку было нельзя – слишком очевидна взаимосвязь, да, ещё и полицейский. Навешать новой лапши на уши не выйдет – дважды за день такой фокус проходит только с клиническими идиотами. Придётся договариваться.
- Я присяду? – скорее, приличия ради, спросила она, усаживаясь за мой столик.
- Раполагайтесь. – так же, ради приличия ответил я. – Полагаю, Вы тоже решили сегодня не готовить? Выбрали уже что-нибудь?
- Повторите заказ молодого человека. – обратилась детектив к хозяйке кафетерия. – Он платит.
Я лишь кивнул в знак согласия, давая хозяйке понять, что нелепости не случиться. И от всей души оценил это милую беспардонную наглость.
- Если я не получу внятных ответов, то, хотя бы, получу ужин. – улыбнулась детектив. – Меня зовут Джин.
- Евгения… - протянул я задумчиво. – А меня И…
Я оборвался буквально на долю секунды, но она заметила. Это было глупо. Очень глупо. Она же и так знала как меня зовут. Ну, вот, какого хрена я полез представляться?!!
- … представлять(1) не надо. – попытался вкрутиться я.
Тщетно. У неё на лице всё читалось лучше, чем на рекламном дирижабле над футбольным полем. Это был прокол. Серьёзнейший прокол за последние годы.
- Ну, что же, мистер Алекс Норд, - снова прозвучал этот тон для детей. – Вот и познакомились. Вы так и не ответили, откуда всё обо мне узнали?
Ладно, тему она продолжать пока не хочет – уже хлеб и даже с маслом.
- Вот тут я сказал чистую правду. Я аналитик. – и тут мне комедию, действительно, ломать надоело, тем более, что это давно уже была трагедия. – Но кое-что я знал гораздо раньше. Не спрашивайте откуда.
- Хорошо, не буду. – на удивление легко согласилась она, а спросила несколько иное. – А насколько хорошо Вы меня знаете?
Я задумался, отвечать ей или нет. В конце концов, разубеждать её, что я русский было настолько же бесперспективным занятием, как и в одиночку штурмовать Белый Дом. Хотя, сравнение не корректное – при штурме Белого Дома у меня шансы были весьма и весьма неплохие, а тут их не было.
- Практически все существенные моменты биографии, касательно России. Я знаю, что ты до шестого класса жила во Владивостоке, откуда уехала жить в Штаты через два месяца после смерти матери. Твой отец не захотел мириться с мыслью о том, что её нельзя было спасти и, возможно, до сих пор винит во всём хирургов. Зря. Рак есть рак – сносит даже сильнейших.
Она слушала спокойно, воспринимая незнакомца, который раскладывает её жизнь по полочкам, как нечто должное.
- А о «зелёных беретах»? Следил?
Шутила. Это добрый знак.
- Догадался. Твой отец – легенда ДШБ. Безумный берет. Других близких людей у тебя не осталось. Наверняка, хотела быть на него похожа, что бы он тобой гордился.
Я опять что-то сказал не то. Что-то лишнее. Что-то, что дало ей хорошую такую подсказку.
Нам принесли заказ и Джин вздохнула, оценивая, как она с этим будет справляться. Впрочем, ничего. Справилась не хуже меня, что намекало на отсутствие завтрака сегодня у доблестного детектива, а, учитывая то, когда произошло наше знакомство, то и обеда. В этом мы сегодня были похожи.

Прошло уже три месяца с дня ограбления. Скажем так, в моей жизни эти три месяца были «эпохой великих перемен» из того самого древнего китайского проклятия. Самым простым, к чему я привык сразу, стала появившаяся необходимость утром ехать сначала на одну работу, а потом уже на свою, а вечером, опять таки, к полицейскому участку, а потом вдвоём домой. Ну, это, если повезёт. А так, полиция, аврал, засиживание до утра.
Сколько раз я уже говорил Джин, что бы делилась своими служебными вопросами – моей квалификации хватило бы чуть более, чем полностью, что бы раскрыть половину её рутины за один вечер, при должным образом собранных вещественных доказательствах с места преступления. Как же, как же… Гордая. Сама всё раскроет. А мне оставалось скромно проснуться ночью от звука открывающегося замка, поставить кофе и повесить её куртку.
На все вопросы о работе она отвечала так же, как я отвечал о своей работе после «гибели» в Чечне. Короче, не говорила она ничего о своих расследованиях. Ещё и злилась, вдобавок, что намекало на несколько нераскрытых дел.
Вторым моим шоком от совместной жизни стал маленький бытовой факт – если ты живёшь не один, привыкай к тому, что можно не найти вещь там, где оставил. Как же это раздражало. Вы себе, даже не представляете, как же это раздражало… и продолжает раздражать. А ещё мне втык прилетел, когда Джин выяснила, что квартира, просто, напичкана оружием. Давненько на меня не орали… Ну, как орали? У меня в квартире стоит дорогостоящая современная звукоизоляция. Такую ставят в комнатах для «допросов» в ЦРУ, что бы не смущать аналитиков предсмертными криками тех или иных лиц, когда нет возможности сделать такое в отдалении от полугражданского персонала. Так вот, соседи снизу слышали о том, что я идиот… Эх, с таким то голосом Джинни в опере выступать. Правда, когда я ей это предложил, в меня полетел мой же «Люгер» калибра девять на двадцать один миллиметр. А после этого была долгая обстоятельная лекция о том, что это Нью-Йорк и оружие здесь незаконно. Правда, после окончания нравоучений, лекцию читал уже я, не вдаваясь в подробности и детали причин. Когда я закончил, тема оружия была нами исчерпана раз и навсегда, а Джин ещё три дня присматривалась, буквально, к каждому прохожему на улице, после чего я получил по ушам за то, что «довёл её до паранои и шизофрении». Правда, этот конфликт удалось свести в плоскость шутки фразой о том, что я всегда умел вскружить голову дамам.
А ещё было тяжело достучаться до разума влюблённой девушки, что бы она меня на публике называла только Алекс. Первые две недели Джин несколько раз прокололась и при посторонних назвала меня настоящим именем. Пришлось объяснять, что рано или поздно это приведёт к тому, что мне придётся устранять всех свидетелей, кто это слышал – подействовало.
А сегодня вечером предстоял очередной виток принеприятнейшего разговора. В принципе, я уже стал привыкать к тому, что меня могут «пилить» в рамках «нормальных» отношений, в понимании Джинни, но тут был другой случай – неправ был, как раз, я. Зная это, Джин давила на меня, как гидравлический пресс. Видимо, сегодня предстояло пояснить ей, что существует лишь две альтернативы и ни разу не больше. В конце концов, она, если и не знала, с кем связалась, то весьма недурно догадывалась.
Вечером она опять задержалась на работе, правда, лишь на пару часов. За это время я, как раз, успел приготовить ужин и накрыть на стол. Спустившись вниз, я расплатился с таксистом, у которого в голове, явно стали на место все ответы на вопрос «С каких пор нью-йорские полицейские ездят на такси с их зарплатой?».
Поужинав, мы сидели в креслах в зале и пили охлаждённое десертное вино. Я расспрашивал о делах на работе, прекрасно зная, что именно ответит Джин и поджидая, когда она заведёт пластинку.
- Отец уже требует показать ему моего молодого человека, с которым мы, к тому же, ещё и съехались. – наконец начала она.
Я мысленно сосчитал до десяти и начал свою часть диалога по накатанному сценарию.
- Хорошо. Съездим на выходных.
- Ты знаешь, о чём я, Игорь. Или при отце тоже прикажешь называть тебя Алекс? – Джин с вызовом посмотрела мне в глаза.
Я же в ответ глаза закатил, намекая на то, что этот разговор меня немного успел утомить за неделю.
- Настойчиво попрошу. Никто не должен знать, что Игорь Мельников жив. Даже твой отец.
- Это будет важно для него… - продолжала настаивать Джинни.
- Думаю, за полтора десятка лет он из забыл, что у его армейского друга был сын. А если и не забыл, то для него же лучше, что бы я оставался «мёртвым». – я вздохнул. – Ты отказываешься понимать элементарные вещи.
- Объясни. Вот, попытайся объяснить, почему отец не может узнать, что у паренька, которого он когда-то считал за сына, всё хорошо. Что он жив и здоров. – снова пошла в атаку Джин.
- Это ты к слову или на инцест намекаешь? – спокойно поинтересовался я, хотя сам готов был смеяться долго и громко. – А если серьёзно, то с твоим отцом мы виделись за мою жизнь дважды, поэтому за сына он меня точно не держал. Так же хочу заметить, что в отношении меня понятия «жив и здоров» могут оказаться очень даже временными. К тому же, существует куча других факторов.
Она поставила бокал на журнальный столик и наклонилась ко мне со знакомым, крайне нехорошим, выражением лица.
- Или ты объясняешь мне все эти факторы, или я рассказываю отцу с кем я живу.
Ну, кто бы сомневался? Коп есть коп – шантаж для неё более чем привычен. Ладно. О том, что она решила шантажировать меня, поговорим позже. Сейчас я, всё же, планировал объясниться.
- Ты хочешь, что бы я открылся твоему отцу? О чём нам с ним поболтать за бутылочкой «Московской»? О моей медали «За отвагу»? А может, мне ещё рассказать ему как, где и за что я получил звезду Героя России? – в наступление пошел уже я.
У Джинни округлились глаза.
- Ты – герой России?..
- Спорное утверждение, но такая награда у меня есть… И честно говоря, мне неприятно вспоминать, за что она получена. Запомни, такие как я, за хорошие дела награды не получали и не получают. Зато, получают мишень на лбу, стоит им отойти в сторону от приказов. Я отошел.
Джинни переваривала сказанное. И похоже, она наконец-то стала в полной мере осознавать, во что со мной вляпалась.
- Ты хочешь сказать, что ты теперь мишень для своих бывших товарищей?
- Коллег. Какие они мне товарищи, если я никого из них не знаю? И, слава Богу, они не знают меня. Но могут вычислить, если не быть осторожным.
Джин напряглась, не решаясь задать основной вопрос, как мне казалось.
- И… и что будет, если они тебя найдут?
Теперь тяжело говорить было мне.
- Ничего хорошего. – я вздохнул. – Зависит от квалификации нашедшего. Если это кто-то уровнем ниже меня, то он погорит на слежке, я его убью и мне придётся исчезнуть. Тебе тоже придётся исчезнуть – сменить страну проживания, жить под выдуманным именем и навсегда забыть всех, кто когда-либо что-либо для тебя значил, иначе…
- Что «иначе»? – спросила она, предполагая ответ.
- Иначе, придёт кто-то более опытный, кто-то, кто не допускает ошибок. Он, сначала, убьёт всех, кто тебе дорог, а потом, когда ты будешь или сломлена, или будешь обозлена до предела и станешь совершать ошибки, убьёт и тебя. То же касается и меня. Нет у меня права на ошибку. Особенно теперь.
Она понимающе кивнула. Джин, просто, приняла тот факт, что она в опасности.
Внезапно, её глаза блеснули знакомым огоньком. Молодец, девочка. Она поняла ещё одну истину – я буду защищать её, чего бы это ни стоило.
- Пойми, я прошу тебя врать отцу не просто так… - додавил я свою партию.
Джинни молчала ещё секунд сорок, хотя, показалось, что больше часа. Чёрт, как же это неприятно, снова привыкать к эмоциям. Особенно, к чувству вины.
- И ты так живёшь уже семь лет?.. – проговорила она тихо.
Я чуть со кресла не упал. А совестно то как стало. Значит, пока я ей это всё рассказывал, просто, в порядке информации, почему она должна переступить через себя и лгать дорогому человеку… Дьявол… Эта девочка сидела и обдумывала мысль, с которой я смерился ещё когда прочёл первый лист документов. И ей больно, а я… А я – баран бесчувственный.
Джин не стала дожидаться ответа, а, просто, подошла, села ко мне на колени и обняла.
В этот вечер мы больше не обмолвились и словом, а на утро проснулись всё в том же кресле. Кстати, ноги у меня порядочно затекли.

По стеклу барабанил сильный ливень, оповещая весь Нью-Йорк о первом дне моего долгожданного осеннего отпуска. На годовщину мы с Джин никуда не поехали, ограничившись ужином дома и я надеялся компенсировать это уехав на целый месяц из Штатов вдвоём на какой-нибудь остров в Индийском океане, но отпуск постигла та же судьба, что и нашу годовщину – у детектива Боровской на работе был очередной аврал, а у меня паршивое настроение, звуки дождя и неизменный Рихард Вагнер из колонок музыкального центра.
Мою дрёму прервал звонок сотового телефона. Дирекция бы мне звонить не стала – они уже однажды испытали на себе мой гнев и уяснили, что я работаю строго по часам, принося при этом прибыли больше, чем большинство их сотрудников, корпящих над данными по биржам круглые сутки. О, боги, сколько я уже видел распавшихся из-за этого семей. Даже, пару самоубийств видел. Клиенты? Тоже вряд ли. Каждому из них я позвонил ещё вчера и лично уведомил, что в течении следующего месяца я буду вне финансовой жизни большого бизнеса. Впрочем, среди клиентуры иногда попадались и такие, которые считали пару сотен тысяч долларов достаточным поводом для того, что бы испортить себе день отпуска.
Я лениво поднялся из кресла и взял телефон. На экране светился номер Джин. А вот это было уже чем-то новеньким. Неужели, подписали рапорт на отпуск?
- Да, дорогая? – ответил я на звонок, даже не сразу сообразив, что отвечаю в сугубо американской манере.
- Подъедь. Срочно. – коротко сказала Джинни и продиктовала адрес.
Адрес был мне знаком – стройка, где чёрт сломит ногу, а я там несколько лет назад сломал пару шей. Собственно, я уже понял, что дорогая планирует поэксплуатировать меня в качестве эксперта, а это обозначает, что их суд.мед.эксперт не уверен в причине смерти или же уверен, но не понимает, как это можно было сделать. В любом случае, выбор у меня был не слишком большой, поэтому, вяло отрапортовав «Есть, мэм», я оделся и спустился в гараж.
Приехав на место, я подошел к оградительной полицейской линии, где меня тут же остановил офицер, но подошедший капитан провёл меня к месту преступления, сказав, что я был приглашен в качестве внештатного консультанта.
Это была новость. Во-первых, я ожидал, что проведёт меня Джин. Во-вторых, что же тут произошло, если на месте преступления, под дождём мокнет начальник отделения полиции, да, не просто мокнет, а лазит в грязи на равнее с остальными.
Подойдя к телу и приподняв покрывало, я всё понял. На мокрой глине в своём дорогом костюме лежал один из моих клиентов. Впрочем, на первый взгляд, это была единственная адекватная причина, по которой Джин могла меня позвать. Клиент был достаточно известным в узких кругах мафиози из крупной итальянской семьи. Или война банд, или проштрафился перед своими. Казалось бы, всё просто.
И тут я увидел причину, по которой Джин проявила такую оперативность. На шее жертвы был след от растворяющейся иглы с синтетическим ядом. Сам яд уже не светило установить, а вот подтвердить догадку было можно.
- Вы знаете этого человека, мистер Норд? – спросил капитан.
Я отвлёкся от своих мыслей, но не совсем.
- Да, капитан. Это мой клиент. Вернее, он был моим клиентом. Я делал для его фирмы анализ интересующих его сфер международного рынка. – подтвердил я и так известную ему информацию.
- Детектив Борская утверждает, что Вы занимались самообучением и можете дать несколько дельных советов там, где полицейский может что-то упустить. Не слишком то верю в самоучек, но верю своим сотрудникам. Хотите осмотреться?
- Естественно, капитан. – я кивнул в знак благодарности и продолжил. – А ещё хотел бы, что бы при вскрытии эксперты поискали в крови остатки соединений на основе алюминия. Видите след на шее? Возможно, его отравили.
Отдаю должное капитану – не стал спрашивать, почему именно алюминий, а просто, внёс его в список для поиска.
Эксперты назвали время смерти от пяти до двух часов назад. Их я поправлять не стал, а Джин сказал, что период от пяти до четырёх часов назад – нет ни следов протекторов, ни следов самого убийцы или человека, притащившего сюда тело. Это обозначало, что принесли его ещё когда было сухо, а дождь шел уже более трёх с половиной часов. Что мне не нравилось, так это то, что было использовано оружие, которое предполагает оставление тела там, где ты его поразил, а тело было, явно, перемещено сюда из другого места. Правда, вопрос в том, живым или мёртвым это тело перевезли. Зато, не вопрос, почему сюда. Это была территория мафиозной семьи покойного. Вывод? А вывод у нас пока такой – кто-то хочет начать войну банд в Нью-Йорке. Главный вопрос – зачем?
Наверное, у вас возник вопрос, какого дьявола Джин представила меня копам как самоучку-эксперта, а я не отбрыкался от этого? Да, такого, что косвенные признаки указывали на ликвидатора. Не мой уровень, конечно, тем не менее… И моя основная задача состояла в том, что бы он попался не полиции и не мафии, а лично мне. Не приведи Господи, он тут по служебным делам, я бы оказался на грани катастрофы, вне зависимости от того, знает он о моём существовании или нет.
Вот из таких вот соображений, я и проторчал до поздней ночи в отделении полиции, наравне со всеми копаясь в огромной куче фотографий с места происшествия и ища что-то, что я мог упустить.

Анекдот помните, о том, как делает предложение узаконить отношения девушка?..
- Игорь, иди сюда, разговор есть.
Чуя подвох, я прошел на кухню, где Джин стояла со стаканом сока. Это вместо кофе то? И где сигарета?.. Ой-ёй… Кажется, я знаю, о чём разговор… Не то, что бы не рад был, но как-то страшно и неожиданно.
- Я так понял, курить мне теперь только на лоджии? – поинтересовался я, наливая себе виски.
- Скучно с тобой. А ещё ты нервный. – кивнула она на бокал. – Хотя, положено нервной быть мне.
Я вздохнул.
- Тебе рано ещё. И я уже подозреваю, какие меня ожидают капризы… - откровенно подшучивая, переварил я новость.
На следующий день я нагло взял на работе отгул и сел за штудирование литературы и для будущих папаш, и для будущих мамаш. Техника скорочтения помогала усвоить материал, а вот понять его – ни разу. Ещё полдня я провёл в магазине, тщательно выбирая продукты, поскольку наша диета сейчас Джинни подходила мало. В общем, нормальное поведение для среднестатистического ответственного холостяка, который внезапно выяснил, что он не только больше не холостяк, но даже совсем наоборот. Хорошо ещё, что не побежал в какую-нибудь компанию дизайна интерьера, заказывать розовые обои.
За следующие несколько месяцев я напрочь позабыл обо всём, кроме своей семьи. Новобретённое чувство присутствия самых близких людей отодвинуло на задний план любые дела и мысли. Я всё так же оставался успешным аналитиком, который советовал своим клиентам только беспроигрышные варианты, всё чаще бывал на работе у Джин, откуда вёз её домой. Один раз, когда задержанный заикнулся о том, что разделается с ней, едва не разорвал его голыми руками – дело копы замяли по-свойски. В общем, всё шло идеально, пока не началось это…
Мне стали сниться кошмары. Сначала раза три в неделю, а вскоре уже каждый раз, когда я пытался уснуть. Всегда один и тот же сюжет. Один и тот же.
Мне снилось, что я сижу у себя в офисе. Внезапно, звонит сотовый. В трубке перепуганный голос Джин.
- Они здесь! Они пришли за тобой!
Я срываюсь с места и еду домой. Ещё на подъезде к жилому комплексу, достаю из тайника в машине пистолет. У двери в подъезд несколько автоматчиков. Один из них замечает меня и все они открывают огонь. Машина несётся под шквальным огнём, сбивая одного из автоматчиков и врываясь в ворота парковки, снеся шлагбаум. Я выскакиваю и добиваю оставшихся. Подхватываю автомат сбитого, меняю магазин и вбегаю в холл. Там стоит полдюжины бойцов, вооруженных автоматами и помповыми ружьями. Они пытаются в меня попасть и плотным огнём загоняют за колонну. Я едва успеваю перевести дыхание, когда рядом со мной падает граната. Привычным движением отбрасываю её обратно, уничтожая троих. Ещё двоих убиваю автоматной очередью, а последний бросается на меня. Рукопашная схватка. Он силён. Силён и умел. Но неопытен. Спустя почти минуту «танцев», мне удаётся его обмануть. С хрустом ломаются шейные позвонки. Я вскакиваю на ноги, хватаю оружие и несусь к лифту. Скоростной подъём длится целую вечность. Я рвусь вперёд, теряя всякую осторожность. Джин стоит на коленях посреди комнаты. Ей в голову из ПМа целится неизвестный мне мужчина.
- Опоздал, предатель. У тебя нет права на счастье. – произносит он по-русски.
И Джинни убивают у меня на глазах…
Проснулся я от того, что Джин теребила меня за плечо. Как оказалось, я кричал во сне. Ещё хорошо, что, просто, кричал а не высказывал мысли или образы.
Я посмотрел на Джинни и принял окончательное решение.
- Дорогая, мне надо уехать. Ничего не спрашивай. Буду через пару месяцев, возможно, раньше.
Отдышавшись, я стал собирать сумку. Утром сообщил на работу, что буду отсутствовать длительное время по неотложным семейным обстоятельствам.